Квази Эпсилон. Друид - Эдуард Поляков

Все решилось, когда однажды отчим перебрал и не рассчитал силы. Как итог, через сорок минут во дворе дома стояла скорая, а мать, прижимая к себе сломанную руку, собирала документы, чтобы уехать в травму. Руку следовало загипсовать и обколоть обезболивающими. Когда железная дверь захлопнулась и послышался шум вызванного матерью лифта, в голове у Гриши что-то произошло. Он твердо решил, что теперь глава семьи он, а не то «пьяное тело», которое спит в родительской комнате.

Решение проблемы тоже пришло само собой. Подросток зашел на кухню и открыл холодильник. Там стояла початая бутылка водки, и это был первый раз, когда Гриша попробовал алкоголь. Горло неприятно обожгло непонятно почему, но парень решил, что именно алкоголь поможет ему в задуманном. Затем, Гриша взял табурет у холодильника и пошел в свою комнату за одеялом.

И вот настал тот момент – пан или пропал. Гриша сидел на принесенном табурете с одеялом в руках перед спящим отчимом. Голова непривычно кружилась под действием алкоголя, но никакого страха не было. Только уверенность: он это заслужил! Одеяло, брошенное сверху на пьяное тело, пускающее слюни на измятую подушку, раскрылось, словно парашют, и затем спланировало. Отчим даже не проснулся. Ну вот и хорошо. Гриша взял табуретку за ножку и с силой опустил предмет мебели на выпирающий силуэт под одеялом. Затем еще и еще раз. Тогда Гриша и не собирался его убивать, сознательно не бил в верхнюю часть тела, чтобы ненароком не попасть в голову. Если он умрет, это будет слишком просто. А он должен мучиться.

Нет, это не было состоянием аффекта, которое описывают многие как беспамятство. Парень все прекрасно понимал, а еще он понимал, что за это ему грозит, но иначе он просто не мог. Он не мог молчать, не мог не ответить и не мог не наказать.

На следующий день приехала скорая, полиция и прочие радости жизни. Его, как неуравновешенного подростка, поставили на учет, но зато он добился своего: отчим уехал и дал матери развод. На память он получил третью степень инвалидности и больше дюжины переломов.

Дальше вспоминались многие и многие похожие случаи, когда Гриша впадал в холодную ярость. Драки на выездах и стадионах, в подъездах и лесах за городом. Потом пошли воспоминания Квази Эпсилон, в которых его холодная Боевая Ярость множилась на технологии двадцать шестого века с импульсными клинками и кибернетическими усилениями тела. Бой на Альфа Нове, сражение с Гремучником на Еве, Малая арена и Арена у Скипидара. Каждый бой, словно сжатый до концентрата эмоций, промелькнул в голове.

Гроссмейстер крепости Анна, мастер Гершвальд, был игроком 201-го уровня, класса «Мастер меча», сейчас практиковался на тренировочной арене, размахивая деревянным мечом, в окружении шести своих учеников. Ученики были НПС, но это не значит, что они хуже владели оружием. Вшестером они заставляли игрока, выбравшего стезю Рыцаря Аркрума, орудовать мечом всерьез.

На манеж тренировочной площадки, огражденный тюками с сеном, вышел мастер Арсл. Арсл являлся неписем и адептом школы Тайной магии и только что он увидел то, что не мог осознать. Только что он проник в сознание и воспоминания пленника, который пытался ограбить, казалось, неприступную крепость. Вот только его воспоминания были не настоящими, их просто не могло существовать.

– Мастер Гершфельд. – едва повышая голос, произнес маг, чтобы привлечь внимание гроссмейстера крепости. Гершвальд умылся из деревянной кадки, и маг подал ему грубое льняное полотенце.

– Что с лазутчиком, Арсл? – забасил гроссмейстер, промакивая бороду полотенцем.

– Мастер, я не знаю. Мне кажется, либо он сумасшедший, либо над его воспоминаниями поработали.

– Он ничего не помнит?

– Напротив. Он все помнит, вот только само содержание. Гроссмейстер, я видел его воспоминания. Это лазутчик, невероятно кровожадный, и он Герой. Так что теперь понятно, как он попал в сокровищницу. Через алтарь Возрождения, – озвучил свои выводы маг школы Тайны.

– Ты не в первый раз сталкиваешься с такими. Насколько я знаю, тебя вряд ли можно пронять видом человеческой крови.

– Меня смутили не кровь и не суть его воспоминаний. Больше другого меня поразили декорации, где происходили его воспоминания. Мастер, я видел колесницы без коней, мечи, сотканные из чистого огня, и железных големов. Мне кажется, что кто-то больной извращенной фантазией изменил его воспоминания, чтобы запутать нас.

Вот тут мастер цитадели задумался, чисто на автомате вытирая уже сухой торс. Дело в том, что у игрока или, как их называют НПС, героя, невозможно считать воспоминания, не принадлежащие к миру Каэн-ар-Эйтролл. А вот сейчас, судя по словам Арсла, он видел наш мир, наполненный автомобилями. А чем еще может быть колесница без лошадей? С железными големами тоже более-менее понятно, скорее всего это какие-нибудь роботы или грузовики. Вот только это не могло попасть к неигровому персонажу.

– Надеюсь, ты записал его воспоминания? – гроссмейстер поинтересовался чисто для галочки. Все маги Тайны записывают изъятые воспоминания, ведь зачастую они и понятия не имеют о значении полученных сведений, в которых разобраться могут только посвященные люди.

– Как предписывает инструкция, мессир, – вполне ожидаемо ответил Арсл и вынул из широкого рукава прозрачный кристалл с голубыми и желтыми всполохами в центре.

– Ну что ж, посмотрю его у себя, – произнес гроссмейстер крепости, с напускным безразличием укладывая кристалл в карман.

Гершвальд нарочито медленно собрал вещи и пошел в свою комнату замка, а сам едва удержался от того, чтобы не сорваться на бег и быстрее посмотреть на содержимое кристалла памяти. Непрост этот игрок, ох не прост.

Глава 5

Остров Бьёрк

Все следующие дни я только и делал, что пытался оживить этот маленький кусочек древесины. Сначала решил поступить дешево и сердито: просто приживить семечку к палке. Но нет, мертвая древесина просто отказалась принимать семечку. Пришлось вспомнить начальные классы, а именно уроки природоведения. Поэтому я поставил сухую палочку в плошку с водой и каждый день следил за ней, пытаясь стимулировать своими умениями. К сожалению, приходя с плантаций, я чувствовал себя словно выжатый лимон и после возвращения еще долго валялся в кровати, аккумулируя силы.

На пятый день я едва не запрыгал от счастья вокруг тумбочки, на которой стояла плошка с веткой. На ней появились первые завязи листочков, но я еще не был готов вживлять семечку. Дождемся, когда листочки раскроются в полной мере. Из этого кусочка лозы я планировал вырастить полноценное растение и вживить в него семечку, чтобы создать второго Лешего. При любом раскладе без оружия и боевых навыков только он может помочь мне с побегом.