Хороните своих мертвецов - Луиза Пенни

– Никаких следов?

– Нет пока, – с несчастным видом ответил Ланглуа.

Потому что там, где находился Огюстен Рено, неизменно обнаруживался и кто-то другой.

Самюэль де Шамплейн. Мертвый вот уже почти четыре столетия, но связанный с Огюстеном Рено.

Шамплейн, который в 1608 году основал Квебек, был давно мертв и похоронен.

Вот только где?

Эта великая тайна преследовала квебекцев. Каким-то образом они за прошедшие века потеряли своего основателя.

Они знали, где похоронены личности начала XVII века гораздо меньшего масштаба, лейтенанты и капитаны бригады Шамплейна. Они эксгумировали и перезахоронили бессчетное число миссионеров. Пионеры, фермеры, монахини, первые французские поселенцы – места их захоронений были известны. На их скорбные могилы приходили школьники, священники в дни праздников, туристы и гиды. Имена Эбера, Фронтенака и Мари де л’Инкарнасьон [26 - Луи Эбер (1575–1627) считается первым канадским аптекарем. Луи де Буад, граф Фронтенак (1622–1698) – французский воин и придворный, губернатор Новой Франции. Мари де л’Инкарнасьон (1599–1672) – французская монахиня-миссионер, создательница монастыря урсулинок в Новой Франции. ] звучали по всему Квебеку, об их бескорыстии, их мужестве рассказывались истории.

Но один оставался ненайденным. Одни останки оставались ненайденными.

Отец Квебека, самый почитаемый, самый знаменитый, самый бесстрашный. Первый квебекец.

Самюэль де Шамплейн.

И один человек всю свою жизнь посвятил его поискам. Огюстен Рено перекопал, перелопатил немалую часть Старого города Квебек-Сити, следуя причудливым наводкам, всплывавшим на поверхность.

И вот он оказался под помещением Литературно-исторического общества, этого бастиона англоязычного Квебека. Оказался здесь с лопатой.

Мертвый. Убитый.

Почему он здесь оказался? Похоже, на это был один ответ.

– Сообщить премьер-министру? – спросил Ланглуа у Гамаша.

– Oui. Премьер-министру, министру общественной безопасности. Главному археологу. «Голосу англоговорящего Квебека». Обществу Иоанна Крестителя. Квебекской партии. – Гамаш сурово взглянул на Ланглуа. – Потом вам нужно будет созвать пресс-конференцию и оповестить население. Всех в равной мере. Одновременно.

Это предложение выбило Ланглуа из колеи.

– А вы не думаете, что лучше не поднимать лишнего шума? Ну то есть, ведь это Огюстен Рено, а не премьер-министр. Этот человек был своего рода клоуном. Никто не относился к нему серьезно.

– Но серьезно относились к его поискам.

Инспектор Ланглуа посмотрел на Гамаша, но ничего не сказал.

– Вы, конечно, должны поступать так, как считаете нужным, – добавил старший инспектор, которому был симпатичен этот человек. – Но в качестве консультанта даю вам такой совет. Сообщите всем, и сообщите как можно скорее, прежде чем воинствующие элементы начнут распространять слухи.

Гамаш перевел взгляд за круг яркого света, в темноту подвалов за этим помещением.

Неужели Самюэль де Шамплейн находится где-то здесь? Арман Гамаш, изучавший квебекскую историю, ощутил дрожь, невольный трепет.

А если он чувствовал это, то что же будут чувствовать другие?

Элизабет Макуиртер чувствовала себя неважно. Она повернулась спиной к окну. К окну и виду из него, который до этого дня неизменно доставлял ей удовольствие. Она по-прежнему могла видеть металлические крыши, трубы, здания, целиком построенные из плитняка, снег, теперь усилившийся. Но еще она видела машины телевизионщиков, машины с эмблемами радиостанций на дверях. Видела мужчин и женщин, знакомых ей по телевизионному экрану и фотографиям в «Ле солель» и «Ла пресс». Журналистов. И не только желтую прессу. Не только людей из программы «Алло, полиция» (хотя они тоже присутствовали), но и уважаемых ведущих новостей.

Со своим искусственным освещением и камерами наготове они выстроились перед зданием, словно для игры в «красного пирата» [27 - Детская уличная игра наподобие «Али-бабы». ], и вещали на всю провинцию. «Что же они там говорят? » – спрашивала себя Элизабет.

Но ничего хорошего говорить они не могли, а то, что говорили, могло различаться лишь по степени плохого.

Она позвонила работникам библиотеки, чтобы сообщить им имеющиеся у нее крохи информации. Много времени это не заняло.

«В подвале обнаружено тело Огюстена Рено. Передайте, кому сможете».

Элизабет снова посмотрела в окно и застонала: снаружи быстро сгущались снег и пресса – и то и другое штормило, бушевало.

– Что там? – спросила Уинни, присоединяясь к подруге у окна. – Ой…

Они увидели, как Портер спускается по лестнице, подходит к толпе репортеров и дает нечто вроде пресс-конференции.

– Господи Исусе, – вздохнула Уинни. – Как вы думаете, я до него доброшу? – Она взвесила на руке первый том «Малого Оксфордского словаря».

– Хотите кинуть в него книгой? – улыбнулась Элизабет.

– Жаль, что никто не подарил библиотеке арбалет.

Инспектор Ланглуа сидел во главе полированного стола в библиотеке Литературно-исторического общества. Эта комната совмещала в себе домашний уют и величие. Здесь пахло прошлым, докомпьютерными временами, когда информацию нельзя было «прогуглить» или поместить в блог. Временами, когда ноутбуки, смартфоны и другие новинки еще не смешали понятия «информация» и «знание». Это была старая библиотека, полная старых книг и старых пыльных мыслей.

Здесь было спокойно и уютно.

Инспектор Ланглуа давно не захаживал в библиотеки. Пожалуй, со школьной поры. Времени, наполненного новым опытом и ароматами, которые всегда будут ассоциироваться с тем опытом. Носки для спортзала. Гниющие бананы в шкафчиках раздевалки. Пот. Одеколон «Олд спайс». Запах травяного шампуня на волосах девушки, которую он целовал, и не только целовал. Запах такой сладкий, настолько наполненный желанием, что каждый раз, когда он его ощущал, у него возникала чисто физическая реакция.

И библиотеки. Тихие. Спокойные. Убежища от сумятицы подростковой жизни. В которой девушки, пахнущие травяным шампунем, не дают тебе ничего, кроме поцелуя, и смеются, в которой мальчишки в спортивном зале толкают тебя, а ты со смехом толкаешь их в ответ, скрывая за бурным весельем ужас в обезумевших глазах.

Он помнил то ощущение, какое испытывал, оказавшись в библиотеке, где ему не грозило ничье нападение, но где он был окружен вещами куда более опасными, чем те, что подстерегали его в коридорах школы.

Потому что здесь были сконцентрированы мысли.

Юный Ланглуа сидел и впитывал в себя эту силу. Силу, основа которой – знания, информация, мысли и спокойное убежище, где ты можешь набираться всего этого.

Инспектор Ланглуа из отдела по расследованию убийств Квебек-Сити оглядел посещение библиотеки с антресолью, с ее резным деревом, старыми томами. Он размышлял о людях, которых должен был опросить. О людях, которые имели доступ ко всем этим книгам, всему этому спокойствию, всей этой силе.