Любовь и смерть в прямом эфире - Наталья Андреева

– Лучше уж сациви, – вздыхает Суворов.

– Чем это так вкусно пахнет? – заглядывает на кухню и пенсионер Кучеренко, руки у него испачканы масляными красками.

– Яков Савельевич, скоро ужин, – объявляет Люська.

– Бегу-бегу! Только руки помою и переоденусь! – пенсионер очень любит покушать. Кучеренко исчезает, а Артем Арсеньевич несет в гостиную тарелки.

– Как это у вас все ловко получается? – интересуется у Апельсинчика Мария Залесская. – Я имею в виду, еда? Набор продуктов минимальный, – она оценивающе сморит в кастрюлю.

– Очень просто. Надо любить то, что делаешь, – говорит Любина подруга. – Я, например, обожаю готовить. И ко всему подхожу с душой. Я ведь хочу порадовать любимого мужчину. И своего сына.

Апельсинчик со вкусом облизывает испачканный в соусе палец. Залесская в ужасе округляет глаза:

– Но это же уйма времени! Готовка! Так нерационально! И все съедят за один вечер!

– А что рационально?

– Посвятить свою жизнь чему-нибудь стоящему, – с пафосом говорит Залесская. – Ну, к примеру, борьбе за мир.

– Это можно, если нет мужчины, которому стоит ее посвятить, – пожимает плечами Люська. – Не мой случай. Я бы вообще на работу забила, – мечтательно говорит она. – Ходила бы по магазинам, готовила, гладила мужу рубашки…

– Да ведь это форменное рабство! Как вы… женщина… Как вы можете такое говорить? !

– Именно потому, что женщина, и могу.

– Я все-таки вас перевоспитаю!

– Ха! – вскидывает голову Люська.

– Вы похожи на самку неандертальца. Этот ужасный цвет волос, эти тонны косметики, эти мысли… Вы… вульгарны.

– А ты зануда.

– Грубиянка!

– Старая грымза!

– Да я вас… Опишу в своей новой книге! Как резко отрицательный персонаж!

– А я тебя кормить не буду! Выметайся с кухни, кикимора! – Люська всерьез обижена. – Отрицательный! Тоже мне, героиня романа! Мухи подохнут от скуки!

– Не нужна мне ваша еда! Я пришла выпить лекарство! – гордо заявляет Залесская и достает из кармана очередной порошок.

Наливает в стакан кипяченой воды, разворачивает бумажку. Этот процесс зрители канала ММ-2 наблюдают по несколько раз в день. Залесская, широко раскрыв рот, аккуратно ссыпает туда белый порошок. Запрокинутая голова, судорожное глотательное движение, комок, прокатившийся по тощей шее. Люська невольно передергивается:

– А почему не таблетки? Я такие порошки только в детстве видела. Была еще аскорбинка, желтая такая, и тоже в бумажке.

– Вот-вот, – вдруг оживляется Залесская. – Видите ли, я ненавижу лекарства, но у меня больной желудок. И печень. И… Впрочем, это неважно. Когда я была маленькая, мама каждый день давала мне эту аскорбинку в порошках. Я очень любила свою маму, – жалобно говорит она.

– И поэтому лекарства только в порошках пить можете?

– Да-да. Именно в порошках. Все в порошках. Странная привычка, но ведь все мы не без странностей?

– Да уж.

Мария Залесская вдруг опускает руку в карман и достает оттуда горсть свернутых аккуратными прямоугольничками белых бумажек:

– Вот. Видите, сколько?

– И вы все это пьете? ! – с ужасом говорит Люська.

– Но я жить не могу без лекарств!

Порошки снова сыплются в бездонный карман под внимательным Люськиным взглядом.

– Надо же! – сочувственно говорит она. – Оказывается, вы такая больная! И на голову тоже. Кто вас только взял в этот проект?

Она, в общем-то, добрая, Апельсинчик. Потому что примирительно говорит Залесской:

– Ладно, идите за стол. Раз у вас желудок больной, надо хорошо кушать. Извините меня, погорячилась. Я вам каши овсяной сварю.

– Вы удивительно отходчивый человек! – умиляется Залесская.

– Вот уж нет, – бурчит Люська. – Не для всех. Я бы эту Виолетту…

– Кто здесь говорит про меня? – красавица заглядывает на кухню. Ее белокурые волосы залиты лаком для волос и уложены в высокую прическу.

– Фу! – морщится Люська и машет на Виолетту рукой. – Ну и амбре! Милая, для кого мы теперь стараемся? Сенечки ведь больше нет с нами.

– Наш программист тоже очень ми-илый, – тянет Виолетта. – И по возрасту вполне мне подходит.

– Для чего? Для постельных сцен? – ехидничает Люська.

– Я вижу, тебе завидно.

– Было бы чему завидовать. У меня муж красивый. Сеня ему в подметки не годится. В моей жизни любви – залейся! Я в четвертый раз замужем! И за таким красавцем, что ты бы в обморок упала, если бы его увидела!

– Врешь!

– Вот те крест! – Люська осеняет себя крестным знамением.

– Красота, дорогие мои, со временем проходит, – вздыхает Мария Залесская. – Остается душа.

– Я всегда буду красивой! – Виолетта упрямо вскидывает подбородок. Девушку можно понять: ей только двадцать два.

– Я посмотрю на тебя лет этак через двадцать, – хихикает Люська. – Когда ты будешь толстая, озабоченная своими морщинами и целлюлитом, сварливая, мерзкая, отвратительная! Потому что красивые женщины стареют отвратительно! Они все время скулят и тратят уйму денег на пластику! Если они есть, эти деньги. А ты с таким характером будешь нищей. И вся в морщинах!

– Я еще доберусь до твоего мужа! – огрызается Виолетта.

– Что ты сказала? – У Люськи в руках дуршлаг. Он грозно нацелен в сторону Виолетты.

– Жаль, что мы с твоим красавчиком не встретились на отборочном туре, но все еще впереди. И как только он женился на такой… Страшиле.

– Ах ты…

Люська ревнива. Сережа – ее драгоценная, ни с кем не делимая собственность. С дуршлагом наперевес Людмила Иванова бросается на красавицу Виолетту.

– Девочки! Девочки! – пытается разнять их Мария Залесская.

– Что тут случилось? ! – на кухне появляются мужчины. Люська приходит в себя:

– Так. Разминка перед ужином, – говорит она, раскрасневшись. – А эта (Апельсинчик тычет дуршлагом в Виолетту) нахалка еды не получит!

– Да, пожалуйста! Я все равно на диете! Еще отравишь своей стряпней!

– Да это от твоего лака для волос можно сдохнуть! В ванной комнате уже дышать нечем!