Любовь и смерть по вызову - Наталья Андреева

– Не стоит, – печально улыбнулась она. – Не траться, Стас.

– Идет!

Он явно обрадовался.

Поздно вечером, уже перед тем, как лечь спать, проходя мимо журнального столика в прихожей, Люба взяла оттуда пачку газет, вынутую утром из почтового ящика.

– Программу опять забыла купить, – пожаловалась она Стасу. – Надо поискать в газетах, хотя бы на завтра. Да, у меня есть компьютер! – сказала она, поймав иронический взгляд Самохвалова. – Но я люблю по старинке, как делала моя мама. И как меня приучила. Обводить в кружок время передачи, которую я хочу посмотреть. Или фильма.

– Ты еще смотришь телевизор? – хмыкнул он.

– А ты нет?

– Нет! Ящик для идиотов!

– Врешь! Что-нибудь, да смотришь! Сколько уже раз ловила людей на вранье! Говорят, что смотрят только канал «Культура», тем не менее в курсе, у кого из участников ледового или танцевального шоу роман!

– Я не смотрю ни «Культуру» ни всякие тупые шоу.

– Тогда еще более тупые «Ментовские войны»!

– Понятия не имею, о чем ты!

– Ой, смотри, Самохвалов! Поймаю я тебя когда-нибудь за язык! А! Вот, опять! Ты только глянь!

– Что такое? – сопя, спросил Стас, явно обидевшись за «Ментовские войны».

– Я когда-нибудь доберусь до этого парня! Надоело работать почтальоном!

Из пачки газет Люба вытянула длинный белый конверт со словами:

– Какой ужасный почерк у отправителя! Девятку не отличишь от восьмерки! Мне в почтовый ящик, в который уже раз опускают письмо для некоего Олега Валерьевича Варягина! А он живет в соседнем подъезде!

– Откуда ты знаешь?

– Да я уже не один раз относила письма в его почтовый ящик!

– Зачем?

– Ну, как же? Вдруг там что-то важное?

– Не проще ли, милая, объяснить почтальону, что он не прав?

– Не проще!

– Дай-ка сюда конверт.

Стас взял протянутое Любой письмо, зачем-то его понюхал, профессионально глянул в конверт через свет яркой настольной лампы и пожал плечами:

– Там не письмо.

– А что?

– Какой-то финансовый документ. Листок длинный и узкий. Похож на проездной билет в литерный дальнего следования. Но гораздо ярче. А почерк на конверте действительно ужасный. Я бы тоже принял девятку за восьмерку.

– Я завтра же пойду домой к этому Олегу Валерьевичу и выражу свой протест. Пусть скажет своему постоянному отправителю, чтобы писал цифры яснее. Сколько можно!

– А не послать бы тебе их всех…

– Если бы каждый поступал честно и порядочно…

– Как ты?

– Нам всем стало бы жить гораздо проще.

– Тоже мне, эталон! – фыркнул Стас. – Если бы все были такие как ты, Любовь моя, человечество недолго бы протянуло. Все сдохли бы от скуки. Впрочем, я надеюсь, что твой Олег Валерьевич Варенцов…

– Варягин.

– Без разницы. Бутылку коньяка тебе хотя бы поставит.

– А ты ее вылакаешь.

– Причем, с огромным удовольствием! Надеюсь, он не жмот и коньяк купит хороший. – Стас зевнул. – Идешь ты наконец спать?

– Иду. А ты корыстный, Самохвалов. Все-то тебе дай.

– Сейчас ты узнаешь, насколько корыстный. Чтобы склонить тебя к сотрудничеству, я даже готов…

Он ухватился за поясок ее халатика и потянул его на себя. Люба и ахнуть не успела, как оказалась в одном нижнем белье. Понятно, почему она каждый раз впускает его в свою квартиру, с тапочками и зубной щеткой. И каждый раз надеется, что он останется. Как любовник Стас очень хорош, хотя, откуда ей это знать? У нее-то опыта в постельных делах кот наплакал, если судить по количеству мужей и любовников. Один и один. Но каждый раз, когда Стас умело расстегивает ее лифчик и запускает Любе в рот свой обжигающий язык, объясняя, что и как будет с ней делать, ее тело погружается в сладкую истому. И она готова простить ему все, лишь бы он не останавливался…

Данное себе слово Люба всегда держала. На следующий день, как только стемнело, она накинула на плечи пиджак, и, уже стоя в прихожей, мельком глянув в зеркало, тронула губы помадой. Для приличия, чтобы не распустехой. «Надо покончить с этим раз и навсегда», – подумала она, закрывая входную дверь. «Надеюсь, он дома, этот Олег Валерьевич».

Возле второго подъезда она ненадолго задержалась. Вот и осень пришла. Как всегда, незаметно. И все неприятности воспринимаются гораздо острее. Это потому что холодно и дождь. Надо поскорее покончить с неприятной обязанностью чужого почтальона и забыть об этом! Хоть бы он был дома, этот Варягин! Люба решительно шагнула в подъезд.

В дверь пришлось звонить долго, и Люба уже отчаялась. Выбрасывать их, что ли, эти письма? Любая другая так бы и поступила. Черт бы побрал ее порядочность! Но из-за двери вдруг раздалось:

– Кто там?

Она немного удивилась: мужчина, а дверь открывать боится. И глазок есть, мог бы и посмотреть, убедиться, что его беспокоит безопасного вида женщина, и в руках у нее не пистолет, а белый конверт.

– Это ваша соседка. С письмом.

– С каким письмом? – настороженно спросил хозяин квартиры. Голос его был глухим, мешала дверь, и в глазок он, похоже, не смотрел, Люба напрасно улыбалась.

– Мне в почтовый ящик случайно попало адресованное вам письмо, – начала терять терпение она.

– Минутку.

Дверь открылась. Стоящий за ней мужчина был молод и хорош собой. Только взгляд у него был какой-то затравленный, а подбородок слегка дрожал.

– Извините, но я никого не хочу видеть, – мрачно сказал он, и подбородок при этом задрожал сильнее, будто мужчина собирался заплакать.

Идущее от него напряжение Люба почувствовала сразу. Недаром она столько лет проработала психологом. «Этому человеку срочно нужна помощь», – подумала она.

– С вами все в порядке?

– А кому это интересно?

– Я врач. Могу вам помочь.

– Помочь? Врач? – Он странно рассмеялся. Мертво, что ли, как показалось Любе. – В докторе я как раз нуждаюсь меньше всего.

– А, по-моему, именно в докторе вы и нуждаетесь. Я психолог.