Любовь и смерть в толпе - Наталья Андреева

– Как вы себя чувствуете, Георгий Кимович? – негромко спросил Борис.

– Я себя чувствую нормально! Отвяжитесь от меня!

– Не надо так волноваться.

– Нет, ты мне скажи: что происходит?

– Я не совсем понимаю.

– Да брось придуриваться! Все ты понимаешь! Где моя дочь? От меня скрывают правду? Почему? Ты послал человека в Ольховку?

– Послал.

– И что? – подался вперед Климов.

– Они оттуда уехали, – тихо сказал Борис. – Много лет назад.

– Я это и без тебя знаю, – раздраженно сказал Климов. – Куда уехали?

– В город. По указанному адресу не проживают.

– И это все? Сколько у меня денег?

– Я не понимаю, – и Борис выразительно посмотрел на Любу. Мол, при посторонних такие вещи не обсуждаются.

– Я тебя спрашиваю: сколько у меня денег? ! Ты что, не слышал вопроса? ! – заорал Климов.

– Если вы требуете полный финансовый отчет, к завтрашнему дню я подготовлю необходимые документы, – слегка побледнев, ответил его помощник.

– Я могу уйти, – Люба приподнялась со своего стула.

– Сидеть! – рявкнул Климов. – Я вам деньги плачу! И тебе плачу!

Он ткнул пальцем в Бориса. Тот побледнел еще больше.

– И за свои деньги я хочу получить то, что хочу! – продолжал орать Климов. – Сколько у меня миллионов долларов? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Или все сто? Я хочу отдать один, но получить то, что хочу! Информацию! Я хочу получить свою дочь!

– Георгий Кимович, это того не стоит, – тихо возразил Борис.

– Моя семья того не стоит? ! Да что ты в этом понимаешь? ! Мальчишка! Щенок! Не тебе решать! Не ты эти деньги заработал! Дать объявление во все газеты! И обязательно в местные. Райцентр наверняка выпускает свою газету. Дать объявление. Купить эту чертову газетенку, в конце концов! Купить этот городок со всеми потрохами! Перетряхнуть! Обшарить каждый закоулок! Они не могли уехать далеко! Им это не по средствам!

– За тридцать лет все могло измениться, – все так же тихо сказал Борис. – Ваша дочь могла уехать за границу.

– Найти! Вернуть! Привлечь Интерпол!

– В конце концов, это безумие, – еле слышно пробормотал помощник Климова. А Люба так же, еле слышно, сказала:

– Он болен. Надо относиться к его капризам с пониманием.

Климов же, который выплеснул эмоции и потерял много сил, откинулся на подушку и уже на два тона ниже, почти спокойно сказал:

– Хочу нотариуса.

– Георгий Кимович… – заикнулся, было, Борис, но Климов грубо его оборвал:

– Ты что, не слышал? Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Скажи спасибо этой женщине, – он кивнул в сторону Любы, Борис тут же метнул на нее взгляд. Или ей показалось, или во взгляде была… ненависть? Но Борис улыбнулся, и Люба тут же подумала: показалось. Улыбка у него была замечательная! – Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти, – повторил Климов. – Следовательно, могу отдавать распоряжения насчет своего имущества. Я знаю, что вы все от меня хотите. Так вот, – он сделал внушительную паузу. – Акции я не продам. Я намерен оставить все моим внукам. И моей дочери.

– Это как вы решите, – Борис выглядел абсолютно спокойным. Но Любе опять показалось… Да, теперь в его взгляде было откровенное торжество. Должно быть, там идет война. Имеется в виду, в Совете Директоров. За эти самые акции. За власть. При Климове Борис на коне. А что будет без Георгия Кимовича? Конец карьере? Похоже на то. У героев много врагов, а Борис явно тянет на роль героя. С такими-то руками! «Вот бы его увидеть в плавках», – невольно подумала Люба и залилась краской. Слава Богу, на это никто не обратил внимания.

– Чтобы завтра же здесь был нотариус. И вообще: я здоров, – решительно сказал Климов. – Хочу домой.

– Домой… куда? – уточнил на всякий случай Борис.

– Дом у меня один. – Климов вдруг осекся. Вспомнил, что именно туда, в загородный особняк, они и ехали в день трагедии. – Нет, туда не хочу. На квартиру. И нотариус пусть придет туда.

– У вас две квартиры, – напомнил Борис. – Я думаю, следует предпочесть ту, которая находится ближе к клинике.

– Не учи меня жить, – буркнул Климов. И повторил: – Я хочу домой. Мне надо привести в порядок дела.

– Я думаю, надо нанять пару-тройку медсестер из персонала больницы, чтобы они все время находились рядом с вами, – посоветовал Борис. – Чтобы если что-то случится, вам вовремя сделали укол. Если вдруг вы почувствуете себя плохо.

Люба подумала, что он – очень разумный человек. И ответственный. Климов с помощником не прогадал. Но тот вдруг буркнул:

– Надоели. Целый год здесь кантуюсь. Видеть их больше не могу! Врачей, медсестер. А уколы мне делать не надо. Знаю я вас, – обращаясь непонятно к кому, сказал Георгий Кимович. – После того как я акции отказался продавать, вы мне уколите… Яду какого-нибудь дадите. А я жить хочу!

«Ну, вот тебе! Добилась! » – невольно вздохнула Люба.

– Хочу увидеть свою дочь. И внуков, – упорно гнул свое Климов. А потом добавил: – И нотариуса. Я сделаю так, что даже в случае моей смерти вы все равно ничего не получите. И еще… – Он поморщился. – Убери эти морды с глаз моих долой!

– Морды это… – Борис слегка напрягся.

– Охрана! – рявкнул Климов. – Наружного наблюдения хватит, нечего у меня дома торчать, глаза мозолить! Осточертели! И всю прежнюю обслугу – вон. Понял меня?

Люба поняла. Климов не хочет видеть людей, которые могли бы напомнить ему о прошлом. Которые хорошо знали его покойную жену и сына и случайно могли обмолвиться, задеть за больное.

– Но кто же будет за вами присматривать? – беспомощно развел руками Борис.

– Она, – и Георгий Кимович ткнул пальцем в Любу.

– Я работаю, – возразила растерявшаяся Люба. – У меня лекции в институте. И потом: я не профессиональная сиделка. И, ко всему прочему, я отвратительно готовлю.