Ты знала - Эшли Одрейн

Томас Эллингтон-младший был моим лучшим другом. Не помню, когда именно я присвоила ему сей почетный титул, но к тому времени как мне исполнилось десять, он оставался единственным, с кем я соглашалась играть. С девочками моего возраста я чувствовала себя неуютно. Моя жизнь слишком отличалась. У них были игрушечные кухонные плиты, самодельные обручи для волос, красивые гольфы и любящие матери. Я рано поняла, что выделяться из толпы – плохо.

Но с Эллингтонами мне было хорошо.

Миссис Эллингтон пригласила меня не просто так – она каким-то образом узнала, что мама ушла. Мама не позволяла ходить к ним в гости. В один прекрасный день ей взбрело в голову, что я должна быть дома без четверти пять, хотя не очень понятно зачем: плита у нас вечно холодная, а в холодильнике пусто. На ужин мы с папой ели овсянку быстрого приготовления, посыпая коричневым сахаром из пакетиков, – он брал их в кафетерии в больнице, где руководил уборщицами. Папа неплохо зарабатывал, по крайней мере, по местным стандартам. Просто мы жили не по стандартам.

Я знала: если идешь в гости, нужно принести подарок, поэтому нарвала с куста букет гортензий; правда, в конце сентября белые лепестки почти все завяли. Стебли я перевязала резинкой для волос.

– Ты очень заботливая юная леди. – Миссис Эллингтон поместила цветы в синюю вазу и поставила ее в центр стола среди дымящихся блюд.

Младший брат Томаса, Дэниел, меня обожал. После школы, пока Томас делал уроки, мы с Дэниелом играли в паровозики в гостиной. Я делала уроки после восьми, когда Сесилия ложилась спать или задерживалась в городе. Она часто так поступала – уходила на всю ночь и возвращалась только на следующий день, поэтому я приберегала уроки на вечер, чтобы было чем заняться, пока глаза не устанут. Маленький Дэниел меня восхищал. В пять лет он говорил совсем как взрослый и уже умел умножать числа. Мы играли на колючем рыжем ковре, я задавала ему примеры из таблицы умножения и удивлялась, какой он умный. Миссис Эллингтон заглядывала к нам послушать и гладила обоих по голове. Вот молодцы.

Томас тоже был умный, только по-другому: он сочинял невероятные истории. Мы записывали их в блокноты, купленные его мамой в местном магазинчике, и рисовали к ним картинки. На каждую книгу уходило несколько недель – мы спорили до хрипоты, что нарисовать, а потом, прежде чем начать, тратили кучу времени, затачивая целую коробку карандашей. Однажды Томас разрешил мне взять себе мою любимую повесть, про семью, в которой добрая красивая мама внезапно заболела очень редкой смертельной ветрянкой. Они поехали в последний отпуск на далекий остров и на пляже встретили крошечного гнома по имени Джордж, разговаривавшего стихами. Он пообещал исполнить одно желание, если его посадят в чемодан и вернут домой, на другой конец света. Дети согласились, и он прочитал заклинание: Пусть ваша мама живет долго-долго. Когда станет грустно, произнеси эти строки. Гном поселился у мамы в кармане, и все жили долго и счастливо. На страницах блокнота я изобразила семью, похожую на Эллингтонов, только с третьим ребенком – девочкой с персиковой кожей, точь-в-точь как у меня.

Однажды утром я обнаружила, что мама сидит на краю моей кровати и листает блокнот, который я старательно прятала в комоде.

– Откуда это? – спросила она, не глядя на меня. Блокнот был раскрыт на странице, где я изобразила себя частью черной семьи.

– Я сама сделала. Вместе с Томасом. У него дома.

Я умоляюще протянула руку к своей книге. Мама подняла ее повыше, а потом швырнула в меня, словно написанное внушало ей отвращение. Блокнот попал мне в подбородок и шлепнулся на пол. Я подавленно смотрела на него: мне было стыдно, что я прятала блокнот от мамы и что картинки ей не понравились.

Мама встала и, расправив плечи, вышла из комнаты.

На следующий день я вернула книгу Томасу.

– Почему ты не хочешь держать ее у себя? Ты ведь так ею гордилась. – Миссис Эллингтон взяла блокнот у меня из рук и увидела, что он согнут в нескольких местах. – Ничего. – Она осторожно разгладила обложку и покачала головой в знак того, что отвечать не требуется. – Можешь хранить ее здесь.

Миссис Эллингтон поставила блокнот на книжную полку в гостиной. Уходя, я заметила, что он раскрыт на последней странице, чтобы был виден рисунок – семья из пятерых человек, включая меня, стоит в обнимку, а вокруг улыбающейся мамы нарисовано целое облако сердечек.

На воскресном обеде, на который меня пригласили после маминого ухода, я вызвалась помочь миссис Эллингтон навести порядок на кухне. Она включила магнитофон и, тихонько подпевая, стала убирать со стола. Я исподтишка наблюдала за ней, вытирая тарелки. Миссис Эллингтон надела на руку варежку-прихватку и весело взглянула на меня.

– Мисс Блайт, – сказала она смешным высоким голосом, как будто со мной разговаривает прихватка. – Мы хотим задать всем почетным гостям Послеобеденного ток-шоу Эллингтонов несколько вопросов. Итак, скажите, как вы развлекаетесь? Любите ходить в кино?

Я смущенно хохотнула, толком не понимая, как себя вести.

– Э-э, пожалуй. Иногда. – Я ни разу не была в кино. А еще ни разу не беседовала с говорящей прихваткой. Я опустила взгляд и принялась перебирать тарелки в раковине.

В кухню ворвался Томас с криком:

– Мама опять устраивает ток-шоу!

За ним прибежал Дэниел:

– Спроси, спроси меня о чем-нибудь!

Мистер Эллингтон с любопытством заглянул на кухню.

– Что ж, Дэниел, какое у тебя самое любимое лакомство? Мороженое не считается! – сказала прихватка.

Дэниел запрыгал на месте, обдумывая ответ, а Томас выкрикнул:

– Пирог! Я точно знаю, пирог!

– ПИРОГ! – воскликнула прихватка. – Хорошо, что не ревень! От него меня пучит!

Мальчики зашлись в хохоте. Я смотрела, как они дурачатся. На кухне царила атмосфера непосредственности, легкомыслия, покоя. Никогда не испытывала ничего подобного. Миссис Эллингтон перехватила мой взгляд и поманила меня пальцем. Она надела прихватку мне на руку и заявила:

– Сегодня у нас новый ведущий! Какой сюрприз! – А потом шепнула: – Спроси у мальчиков, что вкуснее – червяки или козявки.

Я захихикала. Она закатила глаза и улыбнулась, словно говоря: «Уж поверь мне, эти глупые мальчишки будут в восторге».