Христофор Колумб - Игорь Ноздрин

– «Минуточку! – воскликнет внимательный человек. – Сначала вы сказали, будто в феврале море на севере за Исландией замерзает, а потом серьезно рассуждали о том, мог ли Колумб доплыть до острова и в какой экспедиции. Зачем это? По льду путешествуют на собаках, а не на деревянных судах! »

Вы правы. Глупо говорить о плаваниях, когда вокруг лежат ледяные торосы. Да дело в том, что зима 1476–77 года выдалась на редкость теплой, как в 1921–22 году, когда парусники свободно доходили до широты Ян-Майдена. Это установил известный канадский полярный исследователь Вильямур Стефансен, изучивший работы ученых прошлого столетия. Колумб мог плавать в тех водах. Его ошибка в описании величины разницы между приливами и отливами имеет простое объяснение. Непривычное явление сильно поразило средиземноморского моряка, и он невольно увеличил количество брасов. Теперь думайте и гадайте: видел ли Колумб берега Исландии?

Полтора месяца потребовалось Христофору, чтобы из Лиссабона через Англию достичь широты Ян-Майдена. Стремительный бросок по зимнему штормовому морю объясняется желанием историков подогнать друг к другу две известные даты: время выхода из столицы генуэзских судов братьев Негро и указанный Колумбом в «Мемории» месяц посещения Исландии. Почему-то никому в голову не пришла мысль, что одна дата может быть неточной. Возвращение капитана домой заняло значительно больше времени. Во второй половине 1477 года он приплыл в Лиссабон, где провел с женой около года до следующего путешествия, навязанного ему итальянскими историками. Чтобы разобраться в неприятном случае, нужно вернуться к генуэзским нотариальным документам Джироламо Вентимильи.

В июле 1478 года торговый дом Чентурионе поручил лиссабонскому агенту Паоло Негро закупить на Мадейре сахар. Остров являлся основным поставщиком сахара для Западной Европы. Знаменитая генуэзская фирма покупала и продавала товары целыми кораблями. Паоло Негро получил задание отправить в Италию три судна сахара. Два из них должны были сопровождать факторы господина Негро, для третьего он пригласил Колумба. На Мадейре жили родственники жены Христофора, занимавшие в столице острова Фуншале важные посты. Вероятно, поэтому генуэзец заранее зафрахтовал Колумбу на Мадейре судно для доставки сахара в Лиссабон, дал денег в десять раз меньше стоимости товара, надеясь, что Христофор легко оформит сделки в кредит.

Колумб выплыл на остров, собрал нужное количество сахара, привез в гавань Фуншалы, где выяснилось, что капитан корабля нарушил соглашение, потребовал наличные деньги за перевозку товара в Португалию. Христофор обратился за помощью к Паоло Негро, тот отказал ему. Время шло, сахар портился, Колумб не мог отправить его хозяевам. Такова официальная версия произошедшего недоразумения, вынудившего Христофора судиться со своим покровителем.

Здесь мы вновь сталкиваемся с непонятным поведением капитана. Он не жалуется богатым и влиятельным родственникам, с которыми будет поддерживать хорошие отношения, уговаривает владельца судна перевезти сахар в Лиссабон, ругается с представителями фирмы, ведет себя подобно мелкому торговцу, а не зятю сподвижника правителя Португалии. Создается впечатление, будто обманутый фактор и муж Фелипы – разные люди. Разорившийся Колумб отправляется на суд с Паоло Негро не в Фуншалу или Лиссабон, а в Геную, где выигрывает процесс и возвращает утраченные деньги. Об этом 25 августа 1479 года нотариус Вентимилья сделал соответствующую запись. На следующий день, не погостив у отца, Колумб спешит в Португалию.

Закончился «генуэзский» период в жизни Христофора, прекратилось сотрудничество с братьями Негро. Далее мы не будем отвлекаться на итальянские документы, решать сложные головоломки. Отпустим капитана домой, позволим ему жить с женой и годовалым сыном Диего, как он захочет, а не по указке ученых, стремившихся доказать тождество моряка с безвестным ткачом.

Глава III

План похода на запад

Если Мадейра – сахарная плантация Западной Европы, то случайно открытый шестьдесят лет назад Жуаном Саркой и Триштаном Тейшейрой остров Порту-Санту – запасная база на пути в Лиссабон. Он находится в пятидесяти километрах к северо-востоку от Мадейры.

«Из морской синевы выплывает навстречу кораблям верблюжий силуэт этого двугорбого островка. Он чуть больше ленинградского Васильевского острова, очень горист, берега его истерзаны морем, и только на юге миль на шесть вдоль побережья тянется широкая полоса золотых песков, и в тихой бухте этого пляжа ютится островная столица, городок Порту-Санту – Святая гавань. Можно обойти его за пять минут. Особого смысла, правда, в этом не было: кроме складов, корчмы и маленькой церквушки, никаких достопримечательностей в Святой гавани не имелось.

Резиденция его светлости, капитана-донатория Бартоломео Перестрелло 11, – приземистый белый дом со стенами крепостной толщины стоял на пыльной площади, украшенной покосившимся позорным столбом» [5 - Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С 60. ].

Осенью 1479 года семья Колумба прибыла на Порту-Санту. После напряженной жизни в столице остров поразил капитана уютом и тишиной. Христофор гулял с женой и маленьким сыном в окрестностях городка, спускался к морю. Диего рос на руках отца, тянулся к нему. Счастливые родители слушали лепет младенца, его ровное дыхание во сне. Вечерами после церковной службы семья собиралась в зале «дворца», как любовно называли просторный дом, возведенный по плану отца Фелипы. Преемник первого губернатора острова переделал неказистый особняк, украсил лепными украшениями, огородил пристройками, но в целом дворец остался творением друга Энрике Мореплавателя. Вернувшиеся домой мать с сыном воссоздали прежнее убранство внутренних покоев, сохранили традиции отца. Одной из них была глубокая религиозность, тщательное исполнение обрядов католической Церкви. Мы не знаем, где и как воспитывался Христофор, но в этом он явился сторонником тещи, ее помощником и частым собеседником. Молодой капитан в совершенстве знал Библию, искренне верил в Бога. Когда в Италии начинался Ренессанс, и просвещенные люди критически исследовали церковные писания, Колумб воспринимал в них каждую букву, видел в словах магический смысл, считал святотатством посягательство на Библию.

Разговоры о Боге, праведной жизни, воздаянии за гробом сблизили Христофора с матерью жены; страстное влечение к морю подружило с братом Фелипы. Бартоломео не был капитаном, редко ступал на палубу корабля, однако имел в душе страсть отца к путешествиям и удивительным приключениям. Во дворце хранился большой семейный архив – летопись освоения португальцами Атлантического океана. Долгими теплыми вечерами разговоры о Боге прерывались новостями с африканского побережья, рассказами зашедших на остров моряков. Капитаны и кормчие обязательно посещали гостеприимный дом губернатора Порту-Санту.

В один из вечеров в зале дворца принимали капитана, возвращавшегося с Азорских островов.

– Когда мы заходили на Файял (Флорес), мне довелось увидеть лодку «морских людей», – рассказывал средних лет загорелый мужчина, удобно расположившийся в старом кожаном кресле за прямоугольным столом, покрытым белой скатертью. Перед ним стоял бокал с розовым вином. – Никто не знает, где они живут. Одни говорят, будто лодки приносит с запада, другие утверждают, – с юга. В это трудно поверить. В Атлантическом океане нет островов, и туземцы Африки не имеют похожих судов. Лодки «морских людей» изготовлены весьма искусно, оборудованы шалашом и балансиром, благодаря которому не переворачиваются на волне. Иногда в них находят необычные предметы, неведомые растения. Однажды после шторма на берег выбросило лодку с двумя высохшими трупами. Я не видел их, но слышал от стариков, что «морские люди» не похожи на европейцев или туземцев. У них красноватая кожа, широкие круглые лица, густые черные прямые волосы.