Ничего личного - Наталья Андреева

– Я тебя спать отведу. Хватит безобразничать.

– Мы больше не будем, – хором сказали женщины, и их отпустили танцевать.

После четырех часов буйное веселье миновало свой пик и постепенно начало затихать. Саша не выдержала и ушла спать. Калачев уволок в люкс упирающуюся Екатерину Леонидовну, куда-то исчезла Нора.

Серебрякова по-прежнему сидела в углу дивана. Стаканчик в ее руке по-прежнему был полон. Алексей даже не был уверен, что Ирина Сергеевна вообще из него пила.

К шести утра в холле остались самые стойкие. Алексей почувствовал, что засыпает, и нехотя покинул импровизированный танцзал. В его номере на одной кровати сопел Сережка, на другой забилась под одеяло его жена.

Он, пошатываясь, стянул джинсы, осторожно прилег рядом и прижался к ее теплой спине. Едва закрыл глаза, почудилось, будто он едет на карусели. Открыл: комната кружится. Стенной шкаф, кресло, журнальный столик пролетали перед глазами, будто серые в яблоках лошадки. Закрыл: голова кружится.

Наконец ему удалось с собой справиться. Усталость взяла свое. Остановив карусель, он провалился в глубокий сон.

Глава 2

Утро

Леонидов проснулся в половине восьмого утра. Согласно привычке, выработанной годами. Не было будильника, который поднял бы с постели звонком, танцы для него закончились каких-нибудь пару часов назад, но в половине восьмого Алексей все равно открыл глаза. И невольно застонал. Это было утро.

За окном тускло светила звезда нового дня. Праздник продолжался. Беспроигрышная серия выходных была в самом разгаре. В комнате было тихо, когда под Леонидовым скрипнула старая деревянная кровать. Он вздрогнул и подтянул ногу обратно под одеяло. Сережка сладко спал, Саша тоже тихонечко посапывала.

«Что делать? » – подумал он. И измученный вчерашним днем организм тут же подсказал: «Спать. Как все нормальные люди. Завтрак в девять». Еще полчаса он лежал без сна, проклиная силу привычки. Потом задремал, но минут через десять проснулся и понял, что это все. Лимит сна исчерпан. Если он и уснет, то после обеда. Потом потихоньку, стараясь никого не разбудить, Алексей поднялся с постели.

Голова гудела, ноги были ватными. Сухой язык ворочался во рту с огромным трудом. Он прошел в ванную комнату и открыл кран. Из зеркала глянули безумные, мутные голубые глаза, волосы на голове были всклокочены.

«Что было вчера? » – мелькнула мысль. И память покорно нарисовала картины разгула и разврата. Он застонал еще раз, но уже громче.

«Хорош, – сказало отражение. – Нализался, оперуполномоченный».

– Я как все, – сказал он вслух и, отфыркиваясь, стал плескать в лицо ледяной водой. Стало чуть легче. Но чуть.

Он пробыл в ванной минут десять. Чистил зубы, собираясь с силами. Мятный вкус зубной пасты казался отвратительным. «Надо на улицу, – вяло подумал он. – Умыться снежком, вдохнуть полной грудью свежий воздух. Вот что значит вовремя не остановиться! »

Выйдя из ванной, Алексей надел спортивный костюм, зимние ботинки, те самые, новые, надел куртку и открыл дверь. Он стоял в холле, а в глазах еще стоял туман. «Что это? » – мелькнула мысль. Это лежало у стола. На затоптанном полу.

Он не спеша подошел к растерзанному столу. Окинул взглядом остатки еды, грязные тарелки, окурки, пластиковые стаканчики, мятые пачки из-под сигарет. Пахло какой-то кислятиной, посреди одноразовой скатерти была огромная алая лужа. «Вино, – вяло подумал он. – Или не вино? »

Потому что было это. Он наконец сообразил.

Возле крайней левой ножки огромного стола, похожего на сороконожку, собранного из десятка маленьких, прямо под деревянным балконом лежал коммерческий директор фирмы «Алексер» Павел Петрович Сергеев. На его виске была запекшаяся кровь.

Сначала Алексей подумал, что у него галлюцинации. Последствия вчерашней вакханалии. Но нет. Он нагнулся, потрогал Сергеева за плечо. Тот был материален. Но холоден, потому что и в самом деле был труп. Алексею стало не по себе.

Покойников в своей жизни он видел предостаточно, чтобы определить, что Паша умер не сейчас. Минимум час назад. Кровь из разбитого виска уже не текла. Угол стола был ею запачкан. Темное пятно растеклось на полу возле головы покойного.

Первым делом Леонидов посмотрел на часы. Было восемь часов сорок шесть минут. Потом на цыпочках, чтобы не затоптать улики, он подошел к лестнице, ведущей на первый этаж, и спустился вниз. Толкнул входную дверь и попытался выйти на улицу. Ночью пошел густой снег, шел он и сейчас. Входная дверь поддалась с трудом. Очутившись за порогом, Алексей наткнулся на огромный сугроб и замер. За сугробом, сколько хватало взора, человеческих следов не было. Дорожки замело. Ночью коттедж никто не покидал.

Порыв ветра швырнул ему в лицо колючую ледяную крупу. «Вот и пригодились мои теплые зимние ботиночки», – мелькнула глупая мысль. Алексей тут же вслух обозвал себя идиотом. Какие ботинки! Коммерческий директор убит! В несчастный случай ему верилось с трудом. Проморгал, прозевал, проворонил…

А вдруг?

«Одно ясно: чужих здесь не было, убийца – кто-то из сотрудников фирмы, и он остался в коттедже. Хрен влезешь теперь сюда без трактора и хрен же вылезешь обратно! Срочно надо поднять Барышева», – подумал Алексей. Потом зачерпнул горсть снега и принялся энергично растирать им щеки. Но сон и без того как рукой сняло.

Он прикинул: если позвонить в милицию, когда они приедут? Не скоро. Во-первых, праздники. Во-вторых, нужна снегоуборочная техника, что осложняется пунктом первым. То есть праздниками. Все пьют, кто не пьет – тот живет надеждой. Он же здесь как частное лицо. Особых полномочий не имеет, да и никаких не имеет. Здесь не Москва, а область. Это относится к пункту первому. Да и ко второму тоже. Как быть?

Алексей поднялся на второй этаж, окинул взором место происшествия. Сохранить его в первозданном виде до приезда милиции не удастся. Людям надо где-то ходить. Не запереть же их в номерах на сутки! А то и на двое. Кто знает, когда дорогу расчистят? И все это время посреди холла должен лежать труп?

Это он исключил сразу: в коттедже дети. Накрыть его? Унести? Единственная разумная мысль, которая пришла ему в голову: разбудить Серегу. У которого разумных мыслей гораздо больше. Ибо он вчера был адекватен. Или так казалось?

Барышевы вчера заселились в номер четыре. Который находился на первом этаже. Алексей в очередной раз обругал себя идиотом и вновь спустился вниз. А что он мог поделать? В мыслях царил полный сумбур, голова была тяжелой. Стучать пришлось долго. И безответно. Потеряв терпение, Алексей стукнул в дверь ногой и закричал: