Достаточно одной таблетки - Наталья Андреева

– Вы живете вдвоем?

– Да. Я и мамуся.

«Какой заботливый сын! » Леонидов прикинул: Семужке на вид лет сорок. Давно пора иметь жену, детишек. А он живет с мамусей и в эти праздничные январские дни сидит с ней, сторожит ее гипертонию. Наверняка всю зарплату, до копейки, отдает мамусе. В квартире хороший ремонт, на кухне, куда хозяин пригласил незваного гостя, чистота и порядок.

Едва они вошли, Семужка поспешно схватил со стола начатый пакет сока и убрал его в холодильник.

«Чистюля», – с уважением подумал Алексей. Контраст с квартирой, находящейся этажом выше, был поразительный! Его до сих пор преследовал этот жуткий запах!

– Садитесь, – пригласил Семужка. – Чаю хотите?

– Спасибо, нет.

– У меня остался торт. С Нового года. Не беспокойтесь, у него срок годности еще не истек, – торопливо сказал Семужка. – Неподалеку есть булочная-кондитерская, о ней мало кто знает. Там пекут дивные торты. Попробуйте.

– Если можно, просто чаю, – улыбнулся Алексей. И пожаловался: – Такого насмотрелся в квартире вашей соседки сверху! Кусок в горло не идет!

– Понимаю. – Семужка включил электрический чайник и все-таки достал из холодильника остатки кремового торта. Точь-в-точь как на кухонном столе в квартире этажом выше. Едва взглянув на него, Леонидов почувствовал новый приступ дурноты.

– В каких отношениях вы были с Анной Павловной? – спросил он у Семужки, поспешно отводя взгляд от торта.

– Ни в каких.

– Она вас не беспокоила?

– В каком смысле?

– С соседями часто бывают проблемы.

– У нас с Анной Павловной никаких проблем не было.

– Сколько вы ей были должны?

– Не понял?

Семужка замер с чайником в руке.

– У нее все брали денег в долг. Вот я и спрашиваю: сколько?

Семужка опять залился краской до самых корней волос и покачал головой:

– Я не брал у нее никаких денег.

– Ольга, ее племянница, нашла в картотеке покойной вашу карточку. И вашу расписку в бумагах, – соврал Алексей. – Так что отпираться бессмысленно.

– Ваша Ольга врет, – сердито сказал Семужка. – Зовите ее сюда! Зовите, ну же! И расписку несите! Я уверен, что это подделка! Господи, неужели ей денег мало? – всплеснул он пухлыми ручками.

«Не брал…»

– Это была проверка, – смущенно сказал Леонидов. – Расписки и в самом деле нет.

– И не может быть! Потому что я не брал у нее денег! – разволновался Семужка.

– Если можно, мне зеленый чай. У вас есть зеленый чай?

– Что? Да, есть. Одну минуту.

Семужка немного успокоился, пока искал в кухонном шкафу зеленый чай. Похоже, он болезненно реагировал на любую несправедливость по отношению к себе. Вот и сейчас разволновался. Как же! Ведь его пытались оболгать!

«Похоже, мне повезло, – подумал Алексей, пока хозяин заваривал ему чай. – Я нашел одного из немногих, кто не ходил к покойнице за деньгами и у кого, следовательно, не было мотива для убийства. Это ценный свидетель».

– Господи… Да кто тут? – в кухню, охая и держась рукой за поясницу, вошла грузная пожилая женщина. Лицо у нее было одутловатое, глаза карие, навыкате, а волосы, как и у Семужки, огненно-рыжие. Приглядевшись, Алексей понял, что они выкрашены хной.

– Мамуся! – затрепетал Семужка. – Я же просил тебя не вставать! Это по делу, – он бросил умоляющий взгляд на Леонидова. – Мой коллега по работе.

– Да какая работа в праздники?

– Ты зачем встала? Тебе что-нибудь принести? Может, попить? Или ты есть хочешь? Хочешь, я тебе погрею куриного бульона? Ну, зачем ты встала? – засуетился Семужка.

– Да сколько ж можно лежать-то? – проворчала мамуся. – В туалет я встала.

– Тебя проводить?

– Сама дойду.

Все так же охая, она направилась к двери в туалет.

– Ей нельзя волноваться, – торопливо сказал Семужка, едва закрылась щеколда. – Они с Анной Павловной были подруги.

– Подруги? – удивился Леонидов.

– Они почти ровесницы.

– Во сколько же лет она вас родила? – еще больше удивился Алексей. – За сорок?

– Это не важно. Если она узнает, что Анна Павловна умерла, она очень расстроится. Мамуся болезненно переживает смерть своих сверстниц. Я ей потом скажу, когда давление будет пониже. Ей сейчас очень плохо.

– Праздники, что ли, хорошо встретила?

– Что вы! Мы вообще не пьем! А вот вкусно поесть… – Семужка тяжело вздохнул. – Она ведь как ребенок. Только, говорит, и радости у меня осталось, что покушать. А ей же нельзя ни жирного, ни острого, ни соленого, ни…

Лязгнула щеколда.

– Вы мне скажите, куда прийти, – заторопился Семужка. – В прокуратуру или… А сейчас не надо… Я вас прошу…

– Извините, – Алексей поднялся. И тихо сказал: – Если надо будет, я вас вызову повесткой.

– Хорошо, – так же тихо сказал Семужка.

– Ох! Отрежь мне колбаски, что ли… – вновь появилась в дверях кухни мамуся. – Чего-то хочется, а чего, и сама не знаю…

Семужка посмотрел на Алексея и пожал плечами. «Вот видите! » – понял этот взгляд Леонидов.

– До свидания, – громко сказал он.

Мамуся глянула на него подозрительно:

– Что-то я тебя раньше не видела. Али замышляете что?

– Мамуся, я же тебе сказал: коллега! – аж вспотел от волнения Семужка.

– Ежели ты куда собрался, звони Сашке. Пущай он ко мне придет, слышишь?

– Да никуда я не собрался!

– Вот и сиди тут!

«Портрет явления, – вновь подумал Алексей, когда за ним захлопнулась дверь. – Деспотичная старуха-мать и хороший сын. Слишком уж хороший. И отойти, бедняге, никуда нельзя, а Семужке, наверное, охота с друзьями посидеть, пивка попить. Как-никак, праздники! Она же вцепилась в него мертвой хваткой! А если бы у меня была такая мать? » Алексей невольно вздрогнул.