Всё зеленое - Ида Мартин

Блинчики выглядели очень аппетитно. С малиновым, вишневым, абрикосовым и черничным джемом. Но, как Артём не уговаривал меня попробовать остальные, я с трудом смогла съесть только половинку абрикосового.

Ребята пили апельсиновый сок и ели мороженое с кофе, в меня же больше ничего не лезло. Внутри все еще дрожал нерв, и где-то на заднем плане играла «We found love».

Зоя заметно повеселела, и выражение горькой обиды на лице уступило умиротворенной улыбке. Макс без стеснения разглядывал ее. Артём какое-то время возбужденно рассказывал о том, как падали вокруг него кирпичи и что он почти не успел испугаться, однако потом внезапно на полуслове замолчал и резко поднялся.

– Все. Выдвигаемся.

Мы ехали всю ночь, лишь пару раз остановившись на заправочной станции.

Темная летящая дорога будоражила, в полях стелился туман. Ночь стояла невероятно теплая и волшебная. Артём отключил кондиционер, и мы мчались с открытыми окнами. Мягкий ветер трепал волосы. Музыка улетала в звездное небо.

А потом случился рассвет. И, внезапно затормозив у обочины, Артём, ничего не объясняя, вышел из машины. Подошел к краю дороги и застыл, глядя в сторону поля.

– Что случилось? – спросила шепотом Зоя, потому что Макс спал.

– Сейчас узнаю, – я выбралась вслед за ним, но выяснить ничего не успела.

Приложив палец к губам, будто в соседних кустах притаилась птица, Артём перемахнул через узкую поросшую травой канаву и зашагал прямиком в скошенное поле. Туда, где в нежно-розовых облаках поднималось солнце.

Я тоже перепрыгнула канаву, но дальше не пошла.

– Куда это он? – На дороге появилась Зоя.

Я только развела руками.

От поля тянуло августовским утренним холодом и сыростью. Зоины рыжие пряди стали совсем розовыми, а в светлых глазах дрожали розовые блики. Обхватив плечи руками, она постояла еще немного рядом, замерзла и вернулась в машину, а я осталась всматриваться в рассеивающуюся в первых солнечных лучах розовую дымку.

Все кругом было наполнено неясным ожиданием чего-то прекрасного. Как по утрам в далеком детстве. Когда просыпаешься и, еще нежась в кровати, чувствуешь в животе счастливое предвкушение нового дня.

Вернулся Артём возбужденный и взъерошенный, с такими же розовыми щеками, как и все вокруг. Но ко мне не подошел, а первым делом сунулся в машину. Покопался в бардачке, достал маленький рекламный блокнот, карандаш и, положив на крышу Пандоры, стал что-то сосредоточенно записывать, а когда закончил, вытерся подолом майки и, перед тем как исчезнуть на водительском сиденье, весело крикнул:

– Эй, Витя. Я тебя люблю!

– Это стихи? Да? – с любопытством стала допытываться Зоя, как только мы снова тронулись.

– Шутишь? – Артём засмеялся. – Я похож на поэта?

И тут я наконец догадалась:

– Музыка?

Он кивнул.

– Неужели ты и правда ее слышишь?

– Конечно же слышу. Вот она, – он помахал блокнотом. – Это музыка мира, и она совершенна.

– Ты пишешь песню? – спросила Зоя.

– Саундтрек.

– К фильму?

– К нашей истории.

– Какой еще истории?

– Той сказке, которую Витя придумывает прямо сейчас.

– Ты сочиняешь сказки? – Зоя перекинулась на меня.

– Артём шутит, – я смутилась. – Давно уже ничего не писала. Сказки тем более.

– Это не мешает им происходить у тебя в голове, – он сгреб меня за плечи и прижал к себе.

Так в обнимку мы долго ехали по пустой дороге в сверкающих лучах встающего солнца, и мне вдруг пришло в голову, что любовь и свобода по сути – антонимы.

На месте мы были в восемь утра, но, прежде чем добрались, почти два часа плутали по округе.

Убегающие в глушь соснового леса кирпичные стены забора были густо увиты диким виноградом и будто выросли перед нами, полностью сливаясь с окружающей зеленью.

Макс позвонил в звонок на столбе чугунных ворот. Перед тем как они с черепашьей неторопливостью растворились, прошло не менее десяти минут.

Широкая асфальтированная дорога вела к утонувшему в диком буйстве растений огромному белому особняку.

Все обильно цвело и зеленело: разросшиеся деревья и кустарники, увитые цветами арки, одичавшие клумбы. Среди некошеной травы вдоль дорожек проглядывали спинки лавочек и декоративные фонари.

Так, наверное, выглядел заколдованный дом зверя лесного в «Аленьком цветочке». Необычайное, потустороннее зрелище, впечатлившее нас всех четверых настолько, что мы замерли, оглядываясь по сторонам, и до самого крыльца ехали молча.

Возле необъятной белой колонны на мраморных ступенях крыльца нас поджидал высокий хмурый парень в черных трусах от футбольной формы. Его голая грудь, коленки, локти и даже светлые короткостриженые волосы в нескольких местах были перепачканы зеленой краской.

– Ты Артём? – спросил он с грубоватой простотой, как только мы выбрались из машины. – Я тебя старше представлял.

– А я представлял, что тут рай… – отозвался Артём, придирчиво озираясь.

– Это же рай суицидника, – усмехнулся Макс, тоже крутя во все стороны головой. – У них свой рай.

– У самоубийц не бывает рая, – заметила Зоя.

– Ну, это ты ему потом сама объяснишь, – Артём быстро поднялся на крыльцо. – Короче, показывай дом, поедим, потом спать завалимся. На сутки. А может, и больше.

– Ты же типа покупатель? – уточнил парень.

– А вот это будет зависеть от того, что я увижу, и от твоего поведения, кстати, тоже.

– Ясно, – парень сонно потянулся. – Тогда пошли.

Глава 7

Тоня

Я уговорила Амелина пойти ко мне, чтобы отметить его поступление. Он, разумеется, долго отказывался и придумывал различные отговорки, но потом сдался.

Заказали суши и салаты. Мама у меня совсем ничего не готовила, но зато она достала бутылку красного сухого вина, банку оливок, чесночный хлеб и сыр. И пока ждали суши, накрыла стол.

Заглянув на кухню и увидев вино, папа обрадовался, откупорил бутылку и тут же подсел к нам, заметив, в свое оправдание, что вино мы не пьем, а значит, без помощи нам не обойтись.

Папа у меня молодой и компанейский, он обожает всякого рода спонтанные посиделки и разговоры.