Сходство - Тана Френч

Сэм заехал за мной притихший. В то утро он ушел от меня чуть свет – в квартире было еще темно, когда он наклонился меня поцеловать на прощанье. Я не расспрашивала его, как продвигается следствие. Нашел бы что-то важное, хоть крохотную зацепку, – сам бы рассказал.

– Не позволяй этому Мэкки тобой помыкать, – сказал он в машине, – втягивать тебя во что-то.

– Да брось ты, – ответила я. – Когда это я позволяла собой помыкать?

Сэм осторожно поправил зеркало заднего вида.

– Да, – отозвался он, – понимаю.

Сэм открыл дверь, и меня сразил наповал знакомый запах, здесь пахло сыростью, куревом и лимоном, совсем не то что в Домашнем насилии, в стерильном новом здании в Феникс-парке. Ненавижу тоску по прошлому – мне кажется, она от лени и самолюбования, – но сейчас с каждым шагом во мне оживали воспоминания: вот я сбегаю вниз по лестнице с бумагами под мышкой и яблоком в зубах; вот мы с напарником даем друг другу “пять” за дверью допросной, впервые добившись признания; вот мы вдвоем наседаем в коридоре на шефа, просим дать нам побольше времени. Коридоры здесь как на рисунках Эшера – стены словно бы чуть кренятся, чуть плывут перед глазами, а что не так, не поймешь.

– Как ты? – спросил тихонько Сэм.

– С голоду умираю, – ответила я. – И кто нас сюда вызвал, когда мы еще не поужинали?

Сэм улыбнулся, будто у него камень с души свалился, и на ходу сжал мне руку.

– Оперативный штаб нам пока не выделили. Сначала решим… ну, как именно мы будем расследовать, кто за это отвечает. – И открыл дверь в дежурную комнату отдела убийств.

Посреди комнаты, перед большой белой доской, восседал верхом на стуле Фрэнк; говорил, междусобойчик – он, я и Сэм, – но выяснилось, что врал. За столами в разных углах сидели двое – Купер, наш патологоанатом, и О’Келли, начальник отдела убийств, и злобно щерились друг на друга. Забавное было бы зрелище – Купер смахивает на цаплю, а О’Келли вылитый бульдог с зачесом, – но я сразу почуяла подвох. Купер и О’Келли друг друга на дух не переносят, чтобы заманить их хоть ненадолго в одну комнату, нужны изощренные дипломатические уловки и пара бутылок хорошего вина. По загадочным, ему одному ведомым причинам Фрэнк всеми правдами и неправдами залучил обоих. Сэм метнул на меня опасливый, тревожный взгляд. Он тоже такого не ожидал.

– Мэддокс, – сказал О’Келли с обидой. Пока я работала в Убийствах, он меня не замечал, но едва я попросила о переводе, как сразу сделалась в его глазах предательницей – мол, столько сил на меня ухлопал, а я хвостом вильнула и улизнула в Насилие. – Как жизнь в низших эшелонах?

– Усыпана розами, сэр, – улыбнулась я. Когда я волнуюсь, то начинаю острить. – Добрый вечер, доктор Купер.

– Рад вас видеть, как всегда, детектив Мэддокс, – откликнулся Купер.

С Сэмом он не поздоровался. Сэма он тоже ненавидит, да и вообще людей ненавидит, каждого по-своему. Я у него пока что на хорошем счету, но если он узнает, что мы с Сэмом встречаемся, то сразу окажусь в черном списке.

– Здесь, в Убийствах, – О’Келли брезгливо глянул на мои драные джинсы, облачиться в приличный костюм у меня почему-то духу не хватило, – почти все могут заработать на пристойную одежду. Как там Райан?

Я так и не поняла, хотел он меня задеть или нет. Роб Райан – мой бывший напарник, мы давно не виделись. И О’Келли я давно не видела, и Купера – с тех пор как ушла из Убийств. Слишком уж все быстро, и ничего тут не поделаешь.

– Шлет привет, целует-обнимает, – ответила я.

– Так я и думал. – О’Келли ухмыльнулся Сэму, тот отвел взгляд.

В дежурке умещается двадцать человек, но на этот раз здесь было по-воскресному пусто: компьютеры выключены, на столах бумаги, обертки от еды – уборщицы придут только утром в понедельник. Наши с Робом бывшие столы – в дальнем конце комнаты, у окна – так и стоят углом, как мы их когда-то сдвинули, чтобы сидеть плечом к плечу. Теперь их заняли другие – может быть, новенькие, сменившие нас. У того, кто сидит за моим столом, есть ребенок – с фотографии в серебряной рамке улыбается беззубый мальчишка; солнце золотит стопку отчетов. Когда я здесь сидела, последний луч солнца в этот час всегда бил в глаза.

Я задыхалась, воздух будто сгустился, почти затвердел. Одна из ртутных ламп барахлила, и комната болезненно мерцала, точно в бредовом сне. В шкафах выстроились толстые папки, кое-где на корешках я узнала свой почерк. Сэм подтащил к столу стул, посмотрел на меня, слегка хмурясь, но промолчал – и на том спасибо. Я вгляделась в лицо Фрэнка – под глазами мешки, на подбородке порез от бритвы, но при этом бодр, полон сил, воодушевлен; явно предвкушает, что будет дальше.

Он перехватил мой взгляд.

– Ну что, соскучилась?

– Просто не передать! – ответила я. И тут же заподозрила, что сюда он меня пригласил с расчетом, знал, что я могу расчувствоваться.

Я бросила сумку на ближайший стол – Костелло, судя по почерку на бумагах, – и привалилась к стене, спрятав руки в карманы куртки.

– Хорошо сидим, – начал Купер, отодвигаясь подальше от О’Келли, – но хотелось бы все-таки знать, для чего этот междусобойчик.

– Справедливое замечание, – откликнулся Фрэнк. – Дело Мэдисон – точнее, дело неизвестной, присвоившей имя Мэдисон. Кодовое название?

– Операция “Зеркало”, – ответил Сэм. Как видно, слухи о моем сходстве с жертвой докатились и до начальства. Красота! Не поздно ли еще передумать, удрать домой и заказать пиццу?

Фрэнк кивнул:

– Да, операция “Зеркало”. За три дня у нас ни подозреваемых, ни зацепок, и личность жертвы так и не установлена. Как вы все знаете, я считаю, пора сменить тактику…

– Не гони коней, – остановил его О’Келли. – Доберемся еще до твоей тактики, будь спокоен. Но для начала есть вопрос.

– Пожалуйста, – великодушно согласился Фрэнк, сделав широкий жест.