Утро ночи любви - Наталья Андреева

Петр молчал. Они стояли на почтительном расстоянии от переговорного устройства.

– Может, его попросили что-то починить? – предположил он.

Петр молчал.

– Ты сам откуда? Тоже пензенский?

Петр молча кивнул.

– Как хозяева? Не обижают?

Петр так же молча пожал плечами: хозяева как хозяева.

Андрей тяжело вздохнул:

– Ну иди, – И добавил: – Разберемся.

Напарник Вани Курехина ушел. Он какое-то время топтался у забора. Достал из кармана пачку сигарет, машинально вытянул одну, потом спохватился и засунул обратно. Сердито затолкал пачку в карман джинсовой куртки. Посмотрел на небо: дождя пока не было.

Ну и что дальше? Позвонить в дверь? «Ничего не знаем, ничего не видели». «Да, приходил чинить водопровод». И все.

Он все-таки позвонил. К большому удивлению Андрея Котяева, ему открыли. Сначала он принял ее за мужчину, эту коренастую женщину с очень короткой стрижкой. Потом заметил грудь и невольно отвел глаза. По виду этой дамы было понятно, что она никому не позволяла безнаказанно пялиться на ее грудь.

– Чего тебе? – нелюбезно спросила привратница.

– Я из милиции.

К его удивлению, женщина посторонилась.

– Заходи.

Он неуверенно вошел и огляделся. На изумрудной волне газона, в пене розовых бутонов, покоился остров затейливого трехэтажного особняка. Мраморные колонны на пристани, спящие вулканы печных труб, гетто для прислуги и озеро с пресной водой, оно же бассейн, где-то на окраине, подальше от зала с камином, столицы маленького островного государства.

Человек, не привыкший к роскоши, в таких местах чувствует себя неуютно. Понятно, что у тебя никогда этого не будет, даже завидовать бессмысленно. А как относиться к людям, у которых все это есть? Если чуть больше, чем у тебя, это одно, в два раза, в три, тоже понятно, но существует предел, за которым уже никаких чувств не остается, кроме одного: поскорее отсюда уйти и, как говорит Эдик, вытеснить увиденное в область бессознательного. Никогда больше об этом не вспоминать, потому что воображение не может нарисовать денег, которые здесь потрачены. Ну отказывается оно это делать, и все! Ну не работает! Потому что, сколько ни вообрази, все равно окажется мало. Здесь дорого, красиво и… страшно.

Испытав всю эту гамму чувств, он остановился на дорожке, ведущей к дому. Вокруг масляно блестели изумрудные газоны, на которые недавно пролился дождь.

– Ну, чего встал? Заходи!

– В дом?

– Ты же из милиции? – усмехнулась женщина.

– Да.

– Ну и чего встал?

«К миллионерам надо посылать ментов – миллионеров», – подумал он. – «Тогда будет толк. Чином не ниже генерала».

– В гостиную проходи, – сказала привратница.

Он какое-то время стоял в холле, среди вычурных напольных ваз и статуй, сам как одна из них, не шелохнувшись. На стенах висели картины. Полы были мраморные, или из чего там? Таких отделочных материалов он не знал. Потом опомнился и зашагал вперед. Его грязные кроссовки оставляли на плитах следы в рубчик; джинсы, как он заметил, тоже были грязные. Запах здесь был, как в раю, сладкий, но не приторный, насыщающий, а не возбуждающий аппетит. Кусок в горло не лез в этих хоромах. Невидимые слуги курили фимиам невидимым богам, и музыка невидимых скрипок только угадывалась. Он прислушался: на самом деле в огромном доме было тихо.

– Прямо и в дверь, – коротко сказала привратница.

Он пошел прямо. По дороге забыл, зачем пришел, коридор был длинный. Шел, как в музее, разглядывая экспонаты и тщетно пытаясь запомнить, что видел, будто ему предстояло сдать на положительную оценку сочинение. Было такое в школе.

«Еще и жить здесь? ! Не-ет…»

Стал, как дурак, посреди гостиной. На полу лежал огромный ковер, он стал прямо на этот ковер. И что дальше? Привратница исчезла. Сделал шаг вперед: на ковре остался рубчик из грязи и пара мелких камешков. Он отступил и замер.

– Здравствуйте.

Он обернулся и тут же невольно опустил глаза: перед ним стояла красавица. Больше он ничего не разглядел, никаких подробностей. Кажется, она была брюнетка. Обычно мужчина стесняется рассматривать красивых женщин, если только на нем не солнцезащитные очки. Глянул – и все. Ослеп. Какие тут нужны подробности? Красавица – и все. Неважно, что у нее на подбородке прыщик, а шея коротка. Быть может, и глаза маленькие, а нос слишком длинный. Хотя она, возможно, только об этом и думает, красавицам свойственно зацикливаться на ерунде. Они постоянно думают о своем недостатке, который никто просто-напросто не замечает, и переживают, ну сил нет! Впрочем, это делает их еще прекраснее.

Увидев хозяйку дома, он стал тем, чем становится мужчина в присутствии незнакомой красивой женщины: полным ослом. Потому что говорит не то, что думает и делает не то, что хочет. Ну не может же он заорать: «Ты красивая! Я тебя хочу! » И наброситься на нее с поцелуями тоже не может. Вот он и совершает ряд поступков, противоречащих его желаниям, и несет при этом всякую чушь. Или молчит.

Он молчал.

– Садитесь, – гостеприимно предложила хозяйка.

Он не сделал ни шагу.

– Ну что же вы? Садитесь. Ходите, в кресло, а хотите, на диван. Где вам будет удобнее?

Сел на диван, на самый краешек, готовый тут же вскочить и кинуться к двери. Сердце выстукивало в грудную клетку что-то похожее на сигнал SOS.

– Выпьете что-нибудь?

Наконец он смог из себя выдавить:

– Я не пью. Я на работе.

– Я же не предлагаю вам напиться, – улыбнулась она. – Я предлагаю выпить. Виски? Джин? Или, может, бокал вина? Вы какое предпочитаете? Белое, красное? Сухое или крепленое?

– Водку, – ляпнул он.

– Гена! Принеси нам водки! – крикнула она и заметила: – Отличный выбор! Вы знаете толк в напитках!

– Я, собственно, по другому делу, – промямлил он.

– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Почему-то вместо Гены явилась давешняя привратница с подносом в руках. На нем стоял графин с прозрачной, как слеза, жидкостью и две маленькие рюмки. На расписанной золотом лазоревой тарелочке лежало что-то, похожее на бутерброды, только очень маленькие, на один укус.