Высокий блондин на белой лошади - Наталья Андреева

Но как только случается что-нибудь чрезвычайное… Вспомнить развод с мужем. И его измену. То есть сначала была измена, а потом развод. Однажды лекцию в моем институте отменили, я вернулась домой раньше обычного на целых два часа и застала мужа в постели с лучшей подругой. Я открыла входную дверь своим ключом и тихонько, крадучись, прошла на кухню посмотреть, не пьют ли они, как обычно, чай. Потом услышала какие-то стоны и так же на цыпочках прошла к двери в единственную комнату. Приоткрыла ее и какое-то время стояла на пороге. Полагаю, что минут десять.

Я смотрела, как они занимаются любовью, и испытывала странные и противоречивые чувства. Я поняла вдруг, что мой муж – красивый. Раньше мне это и в голову не приходило! Во-первых, он был высокий. Во-вторых, у него замечательные широкие плечи, тонкая талия и упругие ягодицы. Этими ягодицами он вдавливал партнершу в диван так сильно, что тот стонал всеми своими старыми пружинами и даже раскачивался. Он занимался любовью с моей лучшей подругой вдохновенно и почти так же красиво, как это показывают в кино. В моей душе мелькнуло нечто похожее на сожаление. Я почувствовала легкое головокружение. Эти упругие ягодицы были моей законной собственностью, а мне ни разу не пришло в голову употребить их по назначению!

Когда они закончили, я захлопала в ладоши и сказала:

– Это было замечательно!

А потом предложила всем нам пойти на кухню и попить чаю. Я устала с дороги, да и они тоже слегка утомились. Лица у них были красные, а с мужа вообще градом катился пот. Я взяла чистый носовой платок и вытерла ему шею. Вот после этого мой муж и кинулся собирать чемодан, заявив, что он устал от моей рыжей наглости.

Или взять популярную в нашей семье историю о том, как маму сбила машина. Это случилось прошлой весной. У мамы тоже плохое зрение, еще хуже, чем у меня. И вот две слепые курицы пошли на оптовый рынок прикупить продуктов к Восьмому марта. Перед нами оказался перекресток без светофора.

И в этот момент синхронность наших действий была нарушена. Я прилипла к витрине газетного киоска, где увидела модный журнал с заинтересовавшей меня обложкой. Мама же этого не заметила и смело шагнула на проезжую часть. Ехавшая у бровки машина тут же затормозила, пропуская женщину. Мама поняла все правильно и зашагала дальше, туда, где был островок безопасности. Зато водитель машины, ехавшей по ближней к центру полосе, понял все неправильно и прибавил ходу. Ситуация, которая сплошь и рядом случается на наших нерегулируемых сигналом светофора наземных переходах.

Мама метнулась назад, и машина, пропустившая ее, прибавила ходу. Мама заметалась, водитель тоже. И все же жертвой оказалась мама. Когда я это поняла, то кинулась на проезжую часть.

Потом мама мне сказала, что даже не видела, как я бежала. Это было похоже на чудо. Мгновенное перемещение со скоростью мысли. Я была у киоска, а секунду спустя уже вытаскивала ее из-под колес машины. А еще секунду спустя выволакивала из-за руля насмерть перепуганного водителя «Жигулей». Он оказался ниже меня ростом, и уж ему-то я не стала напоминать о том, что Наполеон тоже был маленьким. Тряханула так, что с него посыпались очки и пуговицы.

Он что-то жалобно блеял и совал мне деньги, но я заставила его отвезти нас с мамой в больницу, дождаться, пока она пройдет обследование, и отпустила, только убедившись, что по телефону, который он мне дал, ответила его собственная жена. Это чтобы вы представили, что у меня за характер. Теперь картина полная.

Очутившись в критической ситуации, посаженная за решетку и запертая на замок, я совершенно успокоилась. Все мои лучшие чувства были мобилизованы, жизненная сила наполняла меня до краев. И даже переполняла. Я постелила на грязную скамью свое новое пальто из плащевой ткани и удобно на нем устроилась. Поскольку прошедшая ночь была бурной, я сразу же уснула.

А когда проснулась, надо мной стояли двое. Это было похоже на дежавю. Двое оперуполномоченных, один маленький, а другой высокий, стали моей навязчивой идеей.

– Я же говорил, что у этой женщины не нервы, а канаты! – с чувством сказал высокий.

– Диана Сергеевна, собирайтесь, – сказал маленький.

– Куда? – спросила я.

– Надо слегка освежить вашу память.

Много времени спустя (гораздо больше десяти минут) я поняла, что всё, что они проделали со мной, было незаконно, но поняла так же и то, что это их стиль работы. В борьбе за показатели все средства хороши. Тем более в пользу моей виновности были найденные во время обыска улики. Никто не сомневался в том, что блондина зарезала я. И даже сама я начала сомневаться. А вдруг? Чего только в жизни не бывает!

Они вывели меня на улицу и посадили в милицейскую машину, на заднее сиденье. Сами сели по бокам и прижались ко мне так плотно, будто я могла обратиться в газообразное состояние и испариться. А они смогли бы этому помешать, зажав меня в тиски своей мужской неотразимости. Водителю, видимо, заранее сказали адрес, потому что вопросов он не задавал.

Зато мне вопрос задали:

– Вас не удивляет, Диана Сергеевна, что мы пришли к вам с обыском?

– Вообще-то удивляет.

– Значит, вы считаете, что у нас не было оснований подозревать вас в убийстве?

Вопросы задавал маленький. Я поняла, что его все еще беспокоит мой рост. Комплекс Наполеона. Я уверена, что будущий император стремился к мировому господству исключительно по причине маленького роста. Завоеванная Европа добавила ему не меньше десяти сантиметров. Чтобы стать как все, не хватило России.

Итак, маленький спросил: «Вы считаете, что у нас не было оснований подозревать вас в убийстве? »

– Не больше, чем всех остальных жильцов нашего дома, – резонно заметила я.

– Я начинаю восхищаться этой женщиной! – с чувством сказал высокий. – Она ведет себя грамотней иных, отмотавших срок в колонии строго режима! Надо проверить по картотеке, нет ли у нее судимости.

– Надо, – еле слышно вздохнул его напарник. – Меж тем, Диана Сергеевна, основания у нас были. И немалые. Вы сейчас сами в этом убедитесь.

Я задумалась. И в самом деле. Почему они пришли с обыском именно ко мне? Разве я дала повод сегодня ночью? Ни малейшего! С тем же успехом они могли прийти в любую другую квартиру! И я справедливо рассудила, что случилось нечто чрезвычайное. И начала усиленно думать. Меж тем мы ехали к центру. Но на Пушкинской не задержались. А жаль! Я искала глазами крышу, где могла бы нагишом загорать Илона, мой кумир, но вовремя вспомнила, что на улице зима.