Парижская тайна, или Истина в вине - Наталья Андреева

– Нальет мне уже кто-нибудь? – просит Бейлис.

Зигмунд приносит бутылку ликера:

– Я знаю, мадам, чего вы хотите.

– Это уже лучше! – с энтузиазмом говорит Бейлис, разглядев этикетку. – А то с вашего вина все равно не забалдеешь, зато писать сильно хочется.

Пауза. На этот раз дешевая, как пластиковая бутылка. На нее наступает ногой Елизавета Петровна, раздается треск:

– Ну, это уже слишком! Дима, зачем ты ее пригласил? Она не наш человек!

– Ха! Да у меня денег больше, чем у вас всех, вместе взятых! – возмущается Бейлис. – И таких бутылок в подвалах – завались!

– Каких таких? – тихо спрашивает Воронов.

– Навроде той, что вы так быстренько убрали. Жалко, что ли? А мне вот не жалко! Эти ваши Матиссы… Фи! Захочу, и не продам ни одной! А захочу, вообще переколочу все! А вино спущу в сортир! Что хочу, то и сделаю!

Зигмунд при этих словах содрогнулся. А Бейлис продолжает солировать:

– Вы все – помешанные! И Левчик был такой же! Жадина! На нас с ребенком экономил, зато на вино денег не жалел. Ладно бы он его пил, я бы поняла. Сама выпить люблю. Но запирать в подвалах? Если бы я знала, никогда бы не вышла замуж за старого козла!

Она хватает бутылку, сама наливает чуть не полбокала ликера и залпом пьет.

– Одно слово: порнозвезда, – презрительно говорит Елизавета. – Что ни слово, то стриптиз. Милочка, вы плохо кончите.

– А ты вообще кончать не умеешь! За меня не волнуйся, у меня с этим порядок.

– Испортила нам дегустацию, – жалуется Елизавета Петровна. – Ты сначала отсуди свои несметные богатства. Они пока не твои.

– У меня хороший адвокат.

– С которым ты спишь.

– Это мое дело. Я свободная женщина.

– А говорила – вдова.

– Это одно и то же! Овдовела, значит, освободилась.

– Но надо же соблюдать приличия! Хотя бы год вести себя скромно, носить траур, а не вызывающе яркие наряды и делать вид, что скорбишь об усопшем. Хотя бы в благодарность за те деньги, что муж оставил.

– Я свое богатство выстрадала. И не притворяюсь, как вы. Сами-то кто? Тоже подзаборные! И бычки в томате помните, и портвейн «три семерки». Я-то лампочки не тырила. И заводы не тырила. Зарабатывала на жизнь честным трудом. Да, да! И нечего ржать. Я лучше вас всех! И вообще: подавайте жрать.

– Даме надо закусить, – усмехается Сивко.

– И закусить тоже! – с вызовом говорит Бейлис.

Зигмунд приносит закуски, предлагает гостям. Все едят и понемногу успокаиваются. Вдруг в полной тишине Бейлис произносит:

– Я дико извиняюсь. Что-то на меня нашло.

– Ликер, должно быть, – усмехается Елизавета Петровна.

– Ты тоже водку глушишь, мадам. Когда тебя никто не видит. Дома, в одиночку. Все вы так. Запираетесь и глушите.

– Я? Водку? !

– Ну, коньяк. Или виски. Хватит уже. Левчик мне про вас такое рассказывал! Про всех! Придется вам меня терпеть. А вообще: я дико извиняюсь.

– Как мило!

– Бейлис, ты прелесть! – целует кончики ее пальцев Иван Таранов. – Приходи ко мне ночью.

– Обязательно! Ты тоже прелесть. Хотя он мне нравится больше, – кивает Бейлис на сидящего напротив светловолосого гостя. – Не обижайся, Таранов, тебя-то я знаю как облупленного. Мы друг другу слегка поднадоели. Я на новенького. Тоже миллионер?

– Нет.

– Врать умеешь, значит, миллионер. Я вас по вранью распознаю. Миллионеры всегда прибедняются. У кого гроша за душой нет, тот орет во всю глотку и непременно дорогой мобилой размахивает. А кроме этой мобилы, у него ничегошеньки и нет. Квартира в кредит, мебель тоже, машина принадлежит фирме, часики приятель одолжил. Одетый вроде бы человек, а как начнешь раздевать – взять с него нечего. Ну, показывай мобилу!

– Я не взял с собой телефон, потому что это бесполезно. Здесь сети нет, – скромно говорит он.

– А машина у тебя какая?

– Я приехал с Елизаветой Петровной. На ее «Мерседесе».

– Точно: миллионер! Мой Левчик вообще на автобусе ездил. По пенсионному удостоверению.

– Бейлис, не все же такие, – не выдерживает Сивко. Что-то в тираде блондинки сильно его задело.

– Такие, такие. Уж я на вас насмотрелась! И в стриптиз-клубе, и потом, на закрытых вечеринках. Ох ты, боже мой! Сколько же я про вас, мерзавцев, знаю! Надо книгу написать!

– Разве ты грамотная? – язвит Елизавета Петровна. – Никогда бы не подумала.

– Не сомневайся, грамотная.

– Плохие у тебя шутки, Бейлис, – морщится Таранов.

– Тебе-то чего бояться? Ты ж холостой!

– Может, я в депутаты баллотироваться собираюсь?

– Ну, туда-то тебя точно не возьмут.

– Это еще почему?

– Лампочки тырил, девок заваливал, а теперь гарем содержишь. Сначала женись и нарожай детей. Прими морально устойчивый облик. Вот Федьку Сивко возьмут. За пролетарское происхождение. Это сейчас опять в моде.

– Я тебе не Федька, – еще больше злится Сивко.

– Да ладно! – И красавица подлила себе сладенького. – Ну, чего ж не пьете? Всех вас возьмут, если я книжку писать не буду.

– Господи, вот дура! – не выдержала Елизавета Петровна. – Сама ж напрашивается!

– К нему в спальню – да, – кивнула Бейлис на светловолосого визави. – Напрашиваюсь. Миша, да? Хочешь на мне жениться? Я богатая.

– Я подумаю, – улыбнулся он.

– Ну, думай. Только побыстрее. Желающих хватает.

– Мишель, не слушай ее. У нее ничего нет. Завещание оспаривают законные наследники.

– Ревнует! Вы слышали? Она ревнует! Ха! Вот зачем ты его сюда притащила! Опять мужа присматриваешь! Вином за тридцать штук соблазняешь! Так ведь это ж не твое!

– Нет, это уже невыносимо. – Елизавета Петровна поднялась и швырнула на стол салфетку. – Я вернусь, когда вы ее успокоите.

– Попала! Ай, попала! – захлопала в ладоши Бейлис. – Мишель, она на тебя глаз положила! Ай, положила!