Парижская тайна, или Истина в вине - Наталья Андреева

– Надо подумать, – ответил за всех Иван Таранов. – Может, концы в воду, а? Спрятать ее тело и… Никому ничего не говорить.

– То-то родственнички обрадуются, – усмехнулся Сивко и пояснил: – Я имею в виду дочерей Льва Абрамовича.

– Она наверняка сказала подружкам, куда направляется, – заметила Елизавета Петровна. – Но я за внутреннее расследование.

– Что ты имеешь в виду? – в упор посмотрел на нее Воронов.

– В замок ночью никто не входил, ведь так?

– Разумеется, это невозможно, – резко сказал тот. – Снаружи охрана и злые собаки. На ночь их спускают с привязи. А дверь в дом заперта.

– Значит… – Елизавета Петровна выразительно обвела взглядом коллекционеров вина.

– Один из нас, – хрипло рассмеялся Таранов.

– Есть еще прислуга, – тут же отреагировал Сивко. – Кстати, где Зигмунд?

Сомелье и в самом деле не было в комнате.

– А вы заметили, с какой ненавистью он вчера смотрел на Бейлис, господа? – спросила Елизавета Петровна.

– Особенно когда она сказала, что выльет в сортир коллекционное вино, – подхватил Таранов.

– Да, Зигмунд – фанатик, – согласился с ними Воронов. – Для него слова Бейлис – святотатство. Его жена большой специалист в купажировании вин. Они всю жизнь прожили в Молдавии при известном винодельческом хозяйстве «Пуркарь». Можно сказать, идеальная пара. Оба отлично разбираются в вине, мечтали о собственном винограднике, но вынуждены были эмигрировать в Россию. Зигмунд долгое время оставался здесь без работы из-за проблем с российским гражданством.

– И не напрягает их быть у тебя в услужении? – усмехнулся Таранов.

– Я об этом не задумывался, – резко ответил Воронов.

В этот момент появился Зигмунд и взволнованно сказал:

– Дмитрий Александрович, вас хочет видеть начальник охраны.

– Что случилось?

– Вам лучше спуститься.

– Мы все спустимся, – заявил Сивко. – Теперь это наша общая проблема.

– Да, да, – кивнула Елизавета Петровна. – А ты, Мишель, что молчишь?

– Что я могу сказать? – развел тот руками. – Я ее почти не знал.

– Однако это тебя она приглашала ночью в свою спальню, – заметил Сивко. – И, дожидаясь, потягивала ликерчик.

– Но зачем мне ее убивать?

– Может, она и про тебя что-то знала? – подмигнул Таранов.

– Идемте, – нетерпеливо сказал Воронов. – Не будем терять время, господа. Я хочу знать, что случилось.

Хозяин замка вышел последним и аккуратно прикрыл дверь в комнату Бейлис, все так же обернув руку салфеткой. Гости цепочкой пошли по длинному коридору и стали спускаться вниз по ступенькам. У начала лестницы переминался с ноги на ногу здоровенный детина в камуфляже. Вид у него был растерянный. Пахнуло едким мужским потом, кожаными ремнями и крепкими сигаретами.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил Воронов уже с середины лестницы.

– Я прямо не знаю, как сказать, Дмитрий Александрович, – замялся детина.

– Говори!

– Поутру на пашне обнаружены следы. Парни делали обход, как обычно, и…

– Что? !!

– Вот такое дело, – развел руками детина и добавил: – Вы уж извините.

– Когда обнаружены? – резко спросил Воронов.

– Я ж сказал: поутру.

– Назови точное время.

– Как только рассвело, так они и пошли делать обход… В начале девятого.

– Почему сразу не доложил?

– Так вы ж спали.

– У вас есть инструкции: обо всех происшествиях докладывать мне тут же, – отчеканил Воронов. – Обо всех нарушителях. Вы прекрасно знаете, что мы находимся с местными жителями в состоянии войны.

– Тут такое дело… – почесал бритый затылок начальник охраны.

– Какое? Ну? Что ты мнешься? – закричал Воронов. Остальные тоже были в нетерпении.

– Следы-то женские!

– Как-как?

– Я говорю: женские. От модельных сапожек. У-узенькие. Вот такие, – пальцами огромной лапищи показал детина. – Потому мы и не стали вас беспокоить. Ну не будет же дамочка хулиганить в ваших подвалах? Бутылки бить да элитный коньяк хлестать.

– Смотря какая дамочка, – хмыкнул Таранов. – Взять нашу Бейлис…

– Она умерла, – резко оборвала его Елизавета Петровна.

– Пардон. О покойниках либо врать, либо никак. Промолчу, – усмехнулся Таранов.

– Значит, на территорию замка проник посторонний, – задумчиво сказал Воронов. – То есть посторонняя. Но почему же собаки ее не тронули?

– Да мы и сами голову ломаем: почему? – засмущался детина.

– Может, вы их и не спускали? – подозрительно спросил Воронов.

– Да что вы такое говорите, Дмитрий Александрович! Как можно!

– Тогда что же это за собаки такие? Какой-то особой, доброй породы? Где вы их взяли?

– Собаки нормальные. Злющие, мы их сами боимся.

– Тогда что с ними случилось этой ночью?

– Может, она секрет какой знает? Или заговор.

– Дурак, – бросил Воронов. – Еще какую-нибудь чушь скажи. Как она вошла? Через забор перелезла? В модельных сапожках? Или сама Никита сюда пожаловала? Коньячку выпить захотелось?

– Зачем через забор? Она вошла в заднюю калитку.

– Она же всегда заперта! – заорал Воронов.

– В том-то и дело. Заперта, да. И сейчас заперта. Но следы ведут через пашню к калитке и возле нее обрываются. По нашу сторону нашлепки грязи на тропинке. Дамочка вошла и ногами потопала, сапожками модельными, чтобы грязь с них стряхнуть. Судя по тому, что грязь подсохла, дело было вчера вечером, не сегодня поутру. Она вчера приехала. Машину, видать, оставила в деревне. Или на рейсовом автобусе добралась. На подъезде к воротам мы бы ее засекли. Она и дернула пехом через пашню. Там темень и грязь непролазная.

– А потом куда она делась?

– А я почем знаю? – развел руками начальник охраны.

– Значит, кто-то ее впустил. У нее был сообщник, господа! – заявил Воронов гостям. – Кто-то в замке. Но кто?

Ответом ему было молчание.

– Коля, твои парни вне подозрений? – вновь накинулся Воронов на начальника охраны. – Может, к кому-нибудь из них любовница пожаловала?