Островитяне - Наталья Андреева

– Я могу сварить кофе, – вызвалась Жанна.

– Отлично! – с энтузиазмом сказал Артур. – Жанночка, вы прелесть!

– От кофе и я бы не отказалась, – вздохнула Вера.

– Кофе и сигареты, – осуждающе покачала головой Лида. – На ночь глядя!

– Милочка, не перебарщивайте, – ехидно сказала Анжелика. – Не хотите, не пейте! А я так с удовольствием! И, между прочим, вы одна такая!

– Кто-нибудь еще не будет кофе? – обвел присутствующих взглядом Иван. В ответ ему было молчание.

– Значит, семь чашечек кофе. Жанна, вы справитесь?

– Попробую. – Девушка встала.

Иван тоже поднялся и сказал:

– А я, с вашего позволения, на десять минут в кабинет.

Он вышел из приемной одновременно с Жанной, которая через другую дверь отправилась на кухню: Следом вышла Анжелика, потом Вера и Лида, и вместе – Сергей с Артуром, В приемной остался один Сева.

Один на берегу: Сергей

Когда он был ребенком, то особенно остро нуждался в любви. Маленький, гордый и одинокий. Хотел, чтобы его ласкали, а сам шарахался от любого, кто пытался это сделать. Ему казалось, что все эти люди только притворяются. Так он и рос, думая, что никто его не любит. А когда вырос, сам стал испытывать острый дефицит этого чувства – способности искренне любить. По-прежнему гордый и одинокий, он сторонился пылких объятий, да и любого проявления чувств. Еще ребенком научился презрительно усмехаться, глядя как обнимаются и целуются на людях другие. Ласк суетливой соседки стеснялся, она казалась старой и очень некрасивой, а мама почти всегда была занята, работала за двоих, носилась по частным урокам, и уставала гораздо раньше, чем наступало время сказки на ночь, материнского поцелуя в щеку и ласкового «спокойной ночи, сынок». Он долго лежал в постели с открытыми глазами уже после того, как она, усталая, проваливалась в глубокий сон. Он думал.

И в конце концов пришел к мысли, что самые чувствительные люди – это бездельники. И те, у кого нет проблем. В этой мысли он укрепился, когда сам стал работать от зари до зари. Он ехал в метро, разглядывая людей, усталых, с равнодушными лицами, и думал о том, что нынешний век напрасно обвиняют в жестокости и предсказывают времена еще более ужасные. Все, что происходит, – это нормально. Это в порядке вещей. Люди жестоки от занятости. На их свободное время, которого остается так мало, претендует бесчисленное множество других людей, тоже зарабатывающих деньги. Телевидение, шоу-бизнес, интернет… Все это развивается с бешеной скоростью, и в таком же темпе несутся чувства. Они просто не успевают созреть. Его собственные чувства напоминали зеленые яблоки. Мелкие, кислые. И дикие. Они выросли на дереве, не знавшем ухода, и даже созревшими все равно горчили.

В детстве он остро нуждался и в живом существе, маленьком, беззащитном, на которое мог бы направить свою любовь. Меня не любят, но зато я буду любить. Раз я этого хочу. Так он думал. Хорошо было бы иметь младшего брата или сестренку. Но на это рассчитывать не приходилось. Тогда хотя бы кошку. А лучше собаку. Стеснялся своего желания покровительствовать, защищать, но однажды попросил-таки:

– Мама, давай заведем собаку.

Мать ответила категорическим отказом. В чем-то она была права. Собака – это хлопотно, это шумно. Ее надо кормить, с ней надо гулять.

– Давай, Сережа, я куплю тебе рыбок, – потрепав сына по плечу, предложила она.

Он не хотел рыбок. Рыбки были холодные и глупые. Очень глупые. Но согласился, потому что они были живые. Они могли немного скрасить его одиночество. Полюбить их он не мог, но зато с ними, как выяснилось потом, было интересно. Он мог часами сидеть перед аквариумом, наблюдая и пытаясь угадать траекторию движения отдельных особей в прозрачной воде. Поэтому он тщательно следил за тем, чтобы вода в аквариуме всегда была прозрачной. И радовался, когда угадывал. Ему стало казаться, что он знает про этих рыбок все. Куда они поплывут через пару секунд, как резво бросятся к корму и как надолго застынут у стекла, словно бы парализованные его внимательным взглядом. Ему нравилось быть маленьким Властелином Мира, который создал среду обитания этих живых существ и поддерживает ее комфортной. Только от него зависит, когда в воде окажется корм и как сильно будет греть стоящая возле аквариума лампа. В конце концов он может их всех просто зажарить. И прекратить это бессмысленно рыбье существование.

Однажды мама обеспокоилась его неподвижным сидением у аквариума и спросила:

– Сережа, с тобой все в порядке?

– Да, абсолютно.

– Неужели тебе интересно так сидеть? И смотреть?

– Да. Очень.

– Ты странный ребенок.

– Что странного в том, что я изучаю рыбок?

– Изучать – это значит читать познавательную литературу. Я же не видела у тебя на столе ни одной книжки по этой теме. Ты знаешь, что это за рыбки? Какой вид? Откуда они появились? Почему у них такая окраска?

– Я знаю, что они думают. Это не зависит от окраски. И от того, кто их вывел. Они все думают о еде.

– Сережа! Это же рыбки! Они ничего не думают! Они просто плавают!

– Они все плывут в ту сторону, где может быть еда. Даже этот вуалехвост. Продавец в зоомагазине продал его мне как вуалехвоста. Остальное я знать не хочу. Красавец! Смотри, мама! Он ждет, когда я брошу в воду корм! Потому что корм закончился! А ему не досталось! Он красивый, но не проворный. Похоже, ему не выжить.

– Но ты ведь ему поможешь? Правда?

– Пересадить его в отдельный аквариум? Только за то, что он красивый? Может быть… Но он скучный. Надо подумать, стоит оно того или нет, – совсем по-взрослому сказал он.

– Ты странный ребенок, – повторила мама. – Но ты хорошо учишься, у меня нет с тобой проблем. Учителя хвалят, соседи не жалуются. По-моему, с тобой все в порядке? А?

Она внимательно посмотрела на сына. Он кивнул:

– Да. Я хорошо себя чувствую. Я здоров.

– Ничего, – улыбнулась мама. – Скоро ты станешь взрослым, тебя будет волновать другое. Девочки, например. И ты забудешь про своих рыбок.