Пробка - Наталья Андреева

– А вы? Обследовались?

– Вы что, смеетесь?

И Алина невольно расправила плечи. Кто бы сомневался, что женщина, находящаяся в такой блестящей физической форме, не может иметь детей? Она же сияет здоровьем! И гляньте-ка на портрет Одинцова: худой, плечи узкие, углы рта опущены. Типичный очкарик.

– А может, ваш муж болел? – усмехнулся Греков. – Настолько серьезно, что это стало причиной бесплодия?

– Я его медицинскую карту не изучала! – отрезала Алина. – Может, и болел. В детстве.

– Значит, он был в депрессии. А как насчет…

– Послушайте, я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, – оборвала непрошенного гостя хозяйка дома. – Милиция здесь уже была.

– Я знаю, – спокойно сказал Юрий Греков. – Это дело ведет мой лучший друг Володя Петров. Кстати, это от него я получил исчерпывающую информацию: о том, что случилось, как вы себя вели и что именно сказали. Не понимаю, как вам удалось обвести его вокруг пальца? Чем вы его купили? Я знаю, что Петров взяток не берет. Так почему он вам все-таки поверил?

– Потому что я говорю правду, и мой муж действительно был больным человеком. Мы и познакомились при соответствующих обстоятельствах. Это было девять лет назад. Я тогда работала психологом, и у меня это неплохо получалось.

– Ну-ка, ну-ка, – подался вперед Греков. – И что же так беспокоило Михаила Одинцова?

– Это врачебная тайна.

– Значит, вы вышли замуж за своего пациента?

– Это не возбраняется. Впрочем, вскоре после замужества я бросила работу.

– И стали лечить его одного. Так?

– Михаил больше не нуждался в лечении, – сухо сказала вдова.

– А как же тогда ваши слова насчет депрессии и склонности к суициду? И вообще, консультировали его в качестве психолога, а медицинскую карту не посмотрели. Разве психолог не должен интересоваться другими заболеваниями пациента? Похоже, вы что-то скрываете, Алина Сергеевна.

– Я просто не хочу распространяться о его болезнях… Ну хорошо, я расскажу, потому что мне кажется, что вы меня в чем-то подозреваете. А поскольку вы следователь…

– Вот именно. Мне ничего не стоит настоять на том, что все-таки стоит возбудить уголовное дело и провести повторную экспертизу: насколько расположение входного отверстия пули соответствует вашей версии о самоубийстве. Я думаю, есть и еще кое-что.

– Что вы имеете в виду? – побледнела Алина.

– Вы мне сначала поведайте, как все было, и с чего это вдруг преуспевающий бизнесмен Михаил Одинцов решил застрелиться? А я послушаю.

– Хорошо, – кивнула вдова и сделала большой глоток любимой «Маргариты». – Я расскажу все с самого начала…

Первые полчаса в пробке

«Жигули»

Греков все еще не мог прийти в себя. Значит, это правда! Его Пробка дала взаймы такие огромные деньги и даже не потребовала расписки! Размазня! Кретинка! И как теперь это доказать? Нет, ты подумай! Она ведь знала, что муж нуждается в средствах! Что строит дом! Мечтает о новой машине! Деньги нужны были ему, а она отдала их какой-то…

Юрий захлебнулся от возмущения. Просто нет слов! Ай да Нинка! А кстати, откуда у нее такие деньги?

Он покосился на Петрова. Володька все знает. И про Одинцову тоже? Нет, не может быть!

– Ну все. Встали окончательно, – вздохнул Володя Петров. – И что там могло случиться?

Они находились в центре стального потока. И справа, и слева в несколько рядов стояли машины, нестерпимо пахло выхлопными газами. Юрий Греков поморщился и поднял стекло. В салоне «Жигулей» вмиг стало душно. В довершение всего дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнышко. Машина моментально стала нагреваться. Греков почувствовал, что ему плохо и так рванул ворот рубашки, что отлетела верхняя пуговица.

– Пить… – прохрипел он.

– Бутылка у тебя в руке, – удивленно сказал Володя.

– Ах да…

Деньги – вот что его мучило. Он любил деньги. Спрашивается, а кто ж их не любит? «Денег никогда не бывает много», «Не учите меня жить, лучше помогите материально», «Не в деньгах счастье, а в их количестве» – фразы, которые люди повторяют изо дня в день. Юрий Греков их не употреблял. Он вообще боялся говорить о деньгах, так как считал, что это их отпугивает. Он любил деньги тайно и страстно, пересчитывал их с какой-то мучительной, патологической жадностью и думал, что об этом никто не знает.

Володя ударил в больное. Кстати, а зачем он это сделал? Пока еще Греков не мог собраться с мыслями и проанализировать ситуацию. Он обладал завидной выдержкой, о его многочасовых допросах ходили легенды, Юрий Греков был практически непробиваем, но деньги… Деньги! Которые уплыли в буквальном смысле слова из его кармана! Этого он вынести не мог!

Нина всегда была транжирой, в его понимании. Потому он давал ей деньги только под отчет. Потратила – будь добра, напиши: сколько, куда и когда. По выходным Греков сам ездил на рынок и покупал самые дешевые продукты, на столе же появлялось совсем другое.

Теперь он напряг память. Ну, конечно! Они ведь хорошо питались! Раньше Юрий считал, что сочный, мягкий шашлык из перемороженного мяса – это особый рецепт рукодельницы-жены. Теперь до него наконец дошло!

Интересно, а что Нина делала с тем, что приносил домой он? Неужели выбрасывала? От этой мысли ему стало тошно.

А одежда? На ее неброских вещах ведь были этикетки известных фирм! А он, дурак, думал, что это подделка! Сколько же все это могло стоить? !

Греков делал в уме подсчеты, пока не сообразил, что Володя Петров внимательно за ним наблюдает. Он спохватился и жадно хлебнул воды из бутылки. Вода была противная, теплая.

– Ну как? Отошло? – участливо спросил лучший друг.

– Что ты имеешь в виду?

– Пережил известие?

– Мне… Мне все равно, – с трудом выдавил Греков.

– Э… брось, – покачал головой Петров. – Уж я-то, знаю, что нет. Ты вот думаешь, почему она тебе не сказала, что у нее есть деньги, и деньги немалые.

– Десять тысяч долларов! – с ненавистью сказал Греков. – Пусть попробует мне их не отдать! Антонина… как там ее? – И он выругался.