Контроль, успех, поражение - Марина Аверина

– Я забыла о записи, напрочь. Вспомнила только из-за сообщения сегодня вечером.

– Так, вытеснение, ясно. А почему пришла? Можно же было отправить единицу и отменить.

– Не отвечу, не знаю, в глаза тебе хотела посмотреть…Хм, погоди, в какой это момент ты перевёл свои оправдания передо мной в мой допрос? Я почти не заметила, – Мария смотрела игриво. Он побоялся даже представить, что это она сейчас шутит.

– Умею, да. Неплохо?

– Талантливо, – Мария игриво улыбнулась.

«Неужели шутит? – подумалось недоумённо у Майка в голове. – Как вообще понять это неведомое создание? То она хрупка и откровенна, то яростна и агрессивна, то холодна и жестка, а то вон шутит и даже флиртует. Может, в этом всё дело? Может быть, я впервые не могу кого-то так быстро понять, как обычно, и поэтому мне интересно. Интерес вызывает азарт, желание, адреналин, влюблённость. А когда я её разгадаю, интерес закончится? »

Майку эта идея не понравилась.

Мария, немного подумав, сказала:

– Не хотела бы я попасть к тебе в руки в качестве клиента.

– И я бы совсем этого не хотел, – с большой серьёзностью ответил Майк.

– Почему это, кстати? Почему ты не пустил меняв кабинет? Чего ты хочешь от меня на самом деле?

– Психотерапевты не имеют право на сексуальные отношения с клиентами, – ответил её собеседник с максимальной откровенностью, глядя прямо в глаза.

– Пф! – рассмеялась Мария. – Так вот в чём дело? Сексуальные отношения! Секса тебе просто не хватает?

– Да! – с необъяснимой невозмутимостью признал её нахальный оппонент. – И любить тоже не имеют право.

Мария снова взглянула ему прямо в глаза. Что там в них, в этих серо-голубых отблесках океана, таилось в глубине, невозможно было разобрать. Но точно не ложь. Ложь она видела, чуяла, знала на вкус. Он не лгал. Он откровенно говорит ей о любви? Какая наглость! Он на что-то надеется, с ней! Ну тогда он будет крайне разочарован! В Марии просыпался неведомый адский огонь негодования и желания мести. Мести за что? Для кого-то, какой-нибудь другой девушки это прозвучало бы как самое романтичное и чудесное признание. Кого-то подкупила бы искренность, кого-то его беззащитность и доверие. Но её взбесила его наглость. Наглость и уверенность в праве на посягательство на её личную жизнь.

– Ах, ты собираешься меня любить! – вдруг с демоническим ехидством и нотками откровенного издевательства в голосе парировала девушка. – Ну, это ещё никому не удавалось, так что посмотрим, как ты справишься, трус! – громко и чётко отрапортовала она.

Встав из-за стола, бросив белоснежную салфетку с колен на стул, она взяла свою сумочку и, чеканя шаг, цокая острыми каблуками, отправилась прочь из ресторана через весь почти опустевший зал. Оставив его, догоревшие свечи, недоеденный салат и большой букет полностью распустившихся и благоухающих цветов в одиночестве и полном недоумении.

За окном проезжали машины, освещая фарами потемневший ночной асфальт красно-рыжим светом, шли редкие гуляющие люди, возвращаясь с работы по своим тёплым и уютным домам и семействам.

Он допил залпом забытый в этом отравляющем диалоге бурбон. И сплюнул горечь и разочарование, вертевшиеся на языке с её именем, в пустой стакан.

– А она ведь ни разу за вечер не посмотрела на часы! – вдруг удивлённо сообщил он пионовому букету.

Было 00: 08.

Вести с другого фронта

Вы всё ещё верите, что в нашей истории всё будет хорошо?

Что наша история про преодоление разногласий, про готовность идти навстречу друг другу, несмотря на все преграды и страхи, которые накопились за годы одиночества?

Вы, наверное, очень романтичная и оптимистичная натура. Или, возможно, просто думаете: «Зачем писать книги с плохим концом? » Их никто не читает. Все хотят верить в сказку и убеждаться, что она возможна, хотя бы в придуманных историях, если не в реальной жизни.

А кто делает сказкой вашу жизнь? Считаете ли вы себя посильным творить её самостоятельно или ждёте чуда от кого-то другого?

Мы попробуем дать этой истории шанс стать сказочным сюжетом, хотя на многое не рассчитывайте.

Весь пятничный день Майк провёл в своём кресле позади кушетки, на которой, сменяя друг друга, лежали его клиенты, рассказывая свои отрывистые бессвязные мысли.

День тянулся медленно и скучно.

Обычно на работе ему скучно не было.

Ему совершенно не нравилось появление в его жизни такого неожиданного и непредсказуемого фактора, как мысли о молодой, красивой женщине, которая явно не собиралась упрощать ему задачу построения их отношений.

Да и возможны ли их отношения?

Разница в возрасте была очень большой. Слишком. Да, смотрятся они вместе прекрасно. Майк никогда не выглядел на свой возраст, был всегда молод, подтянут, да и седина в волосах добавляла только дорогой лоск его красоте. Она же выглядела старше своих лет, такая серьёзная и ответственная с металлом взрослой, видавшей виды женщины в глазах. Но то внешность, а реальный возраст совсем другое. Через пару лет она может родить первого ребёнка, и тогда ей будет всего тридцать, а ему уже пятьдесят. Доживёт он до двадцатилетия этого ребёнка? Его отец умер от сердечного приступа, когда ему было шестьдесят три, но сам он тогда был уже взрослым мужчиной, твёрдо стоящим на ногах, а этому малышу будет всего тринадцать.

Он что, серьёзно сейчас думает об их детях? Причём прямо на сеансе с клиентом, которого не слушает уже пару минут. Такого с ним практически не случалось, даже в тяжёлые времена для его предыдущей семьи. Это либо действительно любовь, либо профессиональное выгорание. А может, и то и другое сразу.

«Как-то совершенно беспочвенно и крайне преждевременно. Она вчера вечером бросила ему вызов о невозможности даже самих их отношений, какие там дети», – подумал он про себя и продолжил вникать в слова мужчины вдвое младше него, рассказывающего свои пространные ассоциации о своём гомосексуализме.

Именно этот вызов раззадоривал его больше всего. Ничего не хотел он в жизни так, как совершать невозможное. Она могла просто уйти или просто остаться, прекратить или продолжить, всё было бы приемлемо. Но она сказала «Ещё посмотрим», и теперь он был категорически и серьёзно настроен «посмотреть».