Контроль, успех, поражение - Марина Аверина

Она принялась варить кофе, который снова никто не выпьет. Он умывался в ванной, смывая с себя остатки прошлой жизни, в которую погрузился за эти выходные.

Рано утром в субботу он уже ехал по ещё сонной трассе прочь из города в сторону маленького городка, как когда-то, сейчас казалось, что уже сотни лет назад, он ехал забирать вещи своей молодой жены, чтобы перевезти её в их новый дом, обустраиваемый после свадьбы. Через пару часов он был на месте, без остановки проехал мимо её родительского дома, направляясь сразу на местное кладбище, чтобы навестить своих таких уже далёких близких. На заднем сиденье его машины лежали два огромных букета цветов для жены и их погибшего сына, которого он похоронил рядом с ней через два года после её смерти. Она уходила стремительно быстро, но объяснимо. Стадия, на которой обнаружили болезнь, была уже критической, делать операцию не представлялось возможным, оставалось травить смертельные клетки всеми отравами мира и надеяться на чудо. В чудо они не верили. Она знала, что умрёт, но не волновалась. Она была уверена в нём и спокойна, что он сможет справиться с горем её потери и обеспечить их единственному сыну достойное счастливое будущее. И вот как он справился!

Волны гнева и ненависти к самому себе раскалённой лавой плескались по клеткам его тела от ног до головы и обратно, пока он шёл к месту их вечного сна по тропинкам старого тихого кладбища. Весь мир ещё спал, и он был здесь совсем один, наедине со своим горем и своей самой неискупимой виной всей его жизни.

А вины в его жизни было много. Мать, неустанно обвиняющая его во всём в детстве, позаботилась об этом. Для начала он был виновен в том, что своим нежданным появлением на свет погубил её карьеру танцовщицы, так ярко и грандиозно начинавшуюся. Через пять лет он стал виновен в уходе отца, потому что она, конечно же, именно из-за него стала толстой, скучной и неинтересной. Дальше до самого выпуска из школы он был виновен в том, что она не может найти достойного мужчину и снова выйти замуж, потому что «никто не захочет брать женщину с ребёнком». Разумеется, он был с ней полностью согласен, что это он один во всём виноват.

Он стал коллекционировать вину с особым рвением, как другие дети яркие цветные наклейки. Он был виновен, когда они навсегда поссорились с лучшим другом, потому что Майк не защитил того на школьной площадке от старшеклассников вдвое больше их самих, отобравших их деньги. Он был виновен в том, что его первая девушка испытала боль во время их первого секса, ей совсем не понравилось и они перестали встречаться, конечно же, по его вине. Он был виновен во всех провалах институтской команды по волейболу, за которую весьма успешно играл всё время своего обучения там. И наконец, он был виновен в том, что его следующая девушка, а скорее самая близкая подруга с первого курса, неожиданно забеременела.

Майк не любил жену, он знал это всегда. Она была замечательным другом, поддержкой и опорой, его первым личным психотерапевтом, рассказывающим о том, что он совершенно заблуждается в уровне своей вины. Но он никогда не видел её в роли своей любимой, с ней было просто хорошо на тот момент. Новость о беременности напугала его, но он чётко решил в этот раз не быть виноватым в её страданиях, как в страданиях его матери. Ей не придётся чувствовать себя одинокой и никому не нужной и винить своего ещё не рождённого сына в этом. Хотя он знал, что она никогда этого делать не будет. Эта девушка была просто другая, святая, как все говорили в группе, в которой считали их идеальной парой. И он хотел соответствовать их представлениям. Идеала не вышло.

А вышло то, что он действительно стал виновен в том, что она отложила свою карьеру и оставила столь горячо любимую профессию навсегда. Первые три года с малышом было сложно, он очень часто болел, измученная мать не вылезала из дома. Отдать его в детский сад не представлялось возможным, и она самостоятельно со всей своей активностью и рвением занялась его домашним обучением. В школу сын пошёл с самыми лучшими показателями по всем предметам и с самым высоким уровнем психологической готовности к учёбе. Жена наконец мечтала вернуться к работе, но почти семь лет отсутствия практики дали ей понять, что она уже совершенно к ней не готова. Впору было учиться заново. А тем временем сам Майк шёл семимильными шагами – неисчислимое количество статей и публикаций, защита кандидатской и докторской, знаменитые клиенты, яркие выступления на конференциях, всеобщее признание. Она гордилась им и невыносимо завидовала.

Применяя опыт воспитания сына, она стала работать коррекционным психологом с детьми, и у неё прекрасно получалось, она заработала себе имя и признание в определённых кругах. Но на самом деле никогда не хотела работать с детьми. В глубине души несчастная жена понимала, что с самого раннего детства она мечтала именно о таком успехе, какой был у её мужа. И тайная ненависть к нему, казалось, «съедала её изнутри». Поэтому, когда она узнала, что страшная болезнь действительно съедает её изнутри, она ничуть не удивилась, это было для неё очевидно.

В один из дней, когда она уже знала о том, что у неё рак, но ещё не рассказала близким, она рыдала от отчаяния в их большом и красивом, но таком пустом доме, и почувствовала в самых тёмных глубинах своей души обвинение. Безоговорочное, чёрное и жестокое обвинение Майка и, что самое страшное, сына, в том, что случилось с её карьерой. И устыдилась. Она посчитала себя самой грязной и неблагодарной женщиной на свете, достойной смерти. И потому, как бы он ни боролся за неё, она умерла.

Умирающая жена рассказала обо всём этом мужу почти перед самым концом. Обо всех своих чувствах и переживаниях, ненависти и зависти к нему, об обвинении их сына. Она хотела получить прощение и отпущение грехов. Но увидела в его глазах ужас- понимания и признания собственной вины. То, в чём он раньше был неповинен, но в чём его незаслуженно обвинял самый дорогой человек, мама. То, от чего он так отчаянно бежал, наконец настигло его. Теперь он действительно был виноват.

Для него круг замкнулся.