Портрет обнаженной - Геннадий Сорокин

– Я же не из праздного любопытства в архив полез, – обиделся Бирюков. – Я изучал личность подозрительной гражданки, проживающей на моем участке.

– Даже так? – «удивился» парторг. – Какая, однако, бдительность! На старушку жильцы не жаловались, матом она не ругалась, а ты ее личность изучал, за порядок на вверенном участке переживал? Ну что же, поговорим об участке. Вот жалоба гражданки Систеровой. Ее муж-алкоголик уже полгода семью терроризирует, все из дома пропил, а ты и ухом не ведешь! В чем дело?

– Я не могу его в ЛТП оформить, – насупился Бирюков. – Очередь не подошла.

– Какие меры ты принял, чтобы очередь ускорить? Никаких? Иди, Валерий Петрович, и напиши объяснение на имя начальника отдела. Я на твое бездействие отреагирую по партийной линии.

После беседы с парторгом Бирюков притих, о конфликте, вызванном маленькой собачкой Тотошей, больше не вспоминал. Я бы тоже о нем забыл, но слова участкового о главенстве правды над здравым смыслом запали мне в душу, и я решил, что при случае припомню Валерию Петровичу, как он меня правдолюбию учил. Случай не заставил себя ждать, но ударил он не по участковому, а по его родственникам, причем с совершенно неожиданной стороны.

2

В милиции есть два плановых мероприятия, в которых принимает участие весь личный состав, невзирая на должности и звания, – это первомайская и ноябрьская демонстрации. 7 ноября 1986 года мне выпало стоять в оцеплении, контролировать прохождение колонн трудящихся по главному проспекту города к площади Советов.

Промерзнув на демонстрации, я вернулся в отдел, просмотрел в дежурной части сводки происшествий за сутки. Ничего существенного. Перед праздником всегда наступает затишье, преступления начинают сыпаться вечером в праздничный день и продолжаются всю ночь до утра. Если на следующий после праздника день выпадает выходной, то пик преступности приходится на него. В этом году после 7 ноября было сразу два выходных дня – суббота и воскресенье. Чтобы в затянувшиеся праздники быть в постоянной готовности, начальник ОУР Васильев распределил дежурства по отделу. Себе он отвел самый лучший день – воскресенье. В последний день недели народ, уставший за два дня пьянства, будет находиться в полусонном состоянии, кривая преступности стремительно пойдет вниз, к минимальным значениям. 7 ноября дежурить он поставил Шкляра – своего второго заместителя, мужчину немолодого, грузного, неинициативного. Мне же начальник отвел самый трудный день – субботу.

«Из трех праздничных дней я смогу отдохнуть только один, разбитый на две части, – размышлял я. – Сегодня полдня уже пропало, завтра дежурить, а в воскресенье я раньше двенадцати часов с работы не уйду. Спрашивается, когда мне выпить-закусить, когда личной жизнью заняться? »

Я поднялся к себе. В кабинете меня ждали Айдар и Горбунов.

– Андрей, – сказал Иван, – обычай требует причаститься после демонстрации. Жахнем по сто граммов – и по домам?

– Подождем, пока Васильев отбой даст. Полчаса ничего не изменят. У нас, кстати, закусить есть?

– Я хлеб и сало из дома принес. Сало между рамами лежит. Что не съедим, на ту неделю, на дежурства останется.

Минут через пять Васильев пошел по кабинетам. Проверив личный состав, зашел к нам.

– Что сидите с хитрыми физиономиями? Выпивать собираетесь? Дома праздник отмечать надо, а не на работе. Андрей, мне тут пришлось все переиграть, и я поставил тебя ответственным по отделу на сегодня и на завтра.

– За что такая немилость? – возмутился я. – Все праздники коту под хвост!

– Ничего не попишешь! Шкляр заболел, простыл на демонстрации. Я посмотрел, как он кашлем захлебывается, и отпустил его домой лечиться.

– Какой болезненный у вас заместитель, Александр Сергеевич! Два часа в оцеплении постоял и носом стал шмыгать. Ему на пенсию не пора?

– Ты вначале доживи до его лет, а потом умничать будешь! Я посмотрю, сколько у тебя здоровья к сорока годам останется.

– Я до сорока лет не доживу, помру с такой работой.

– Помрешь – похороним, а пока спустись в дежурку и сообщи, что ты будешь ответственным по ОУР сегодня и завтра.

Спорить было бесполезно. Я отпустил парней по домам, созвонился с дежурным и занялся мелкой текучкой, оставшейся с прошлого месяца. Часам к семи я проголодался и стал прикидывать: где бы поужинать, когда все столовые закрыты? Мои размышления о хлебе насущном прервала какая-то беготня по райотделу. Вначале в направлении кабинетов следователей по коридору процокали женские каблучки, через пять минут они же быстрой дробью отстучали в обратном направлении. Громыхая сапогами, вниз по лестнице сбежал мужчина.

«Ну все, началось! » – подумал я и выглянул в коридор.

– Андрей, ты на месте? – спросил с лестничной клетки начальник следствия Першин. – Пошли к начальнику.

У начальника РОВД Малышева за приставным столиком сидела следователь Яковлева. Першин занял место напротив нее, я остался стоять.

– Бери дежурную машину и поезжай на проспект Машиностроителей, – распорядился Малышев. – Там убийство, надо разобраться, что к чему.

Я посмотрел на начальника милиции, на Яковлеву, на мрачного Першина и не удержался, переспросил:

– Николай Алексеевич, я не ослышался: мне надо выехать на проспект Машиностроителей? Это же Центральный район, что я там забыл?

– Потом все узнаешь! – не стал ничего объяснять Малышев. – Поезжай на место, выясни обстоятельства дела и перспективы к раскрытию. Пока не вернешься, я буду на месте.

Водитель дежурного «уазика» уже ждал меня у гаража. Включив проблесковый маячок, мы в два счета домчались до места происшествия – пятиэтажного панельного дома, расположенного в глубине дворов недалеко от Центрального рынка. У последнего подъезда машина остановилась. Я вышел, поздоровался с оперативниками, толпившимися на крыльце.

– Что у вас приключилось? – спросил я.

– Поднимись на четвертый этаж, там Садыков, а мы пошли дом отрабатывать, – ответил один из оперов.

Как по команде, оперативники разошлись в разные стороны. Я пожал плечами и вошел в подъезд. Федора Садыкова, тридцатипятилетнего начальника уголовного розыска Центрального РОВД, я нашел на лестничной площадке второго этажа.

– Ба! – увидев меня, воскликнул он. – Какие люди – и без охраны! Андрюха, ты что, районы перепутал или тебе дома нечем заняться? Признавайся: зачем приперся? Убийство раскрывать?