Я спас СССР. Том IV - Алексей Вязовский

– Козлов опять лежит в больнице, совсем уже плох, – пожал плечами Суслов. – Мазуров с Косыгиным и Ефремовым все-равно будут против наших решений. Кворум есть, чего нам их слушать? Сами все решим, кулуарно. А Пленум завтра утвердит.

Присутствующие согласно покивали, принялись обмениваться записками.

– Чего тянуть кота за яйца? – произнес грубый Кириленко. – Предлагаю назначить первым секретарем Президиума ЦК Родиона Яковлевича. Лучшей кандидатуры нам не найти.

– Голосовать будем? – Суслов внимательно посмотрел в лицо каждому. Все промолчали.

– Значит, единогласно. Что с постом Председателя Совета Министров решим? Родиону Яковлевичу будет трудно совмещать две эти должности. И вообще, пора уже давно разделить их.

Члены президиума опять начали перебрасываться записками. Наконец Кириленко озвучил общее мнение:

– Можно подумать, есть желающие на себя это ярмо примерить! Вон Анастасу Ивановичу, наверное, до сих пор Совмин в кошмарных снах снится. По уму, надо бы оставить на этом посту Косыгина, и вся недолга!

Министр обороны прихлопнул рукой по сукну стола:

– Согласен. Равнозначной кандидатуры нам сейчас все равно не найти. Не еврея же этого, Либермана, на место Косыгина сажать. Есть возражения?

Суслов откашлялся и вновь взял слово:

– Здесь, товарищи, вот еще какое дело… Сегодняшнее заседание Президиума ЦК – это наша победа. Но если мы разделяем посты главы партии и правительства, а глава КПСС и Президиум ЦК будут при этом выполнять руководящую роль, не мешало бы им придать больший вес. Предлагаю главу КПСС снова назвать Генеральным секретарем ЦК КПСС, а наш Президиум переименовать в Политбюро ЦК КПСС. Думаю, это будет правильно.

Все одобрительно загудели, Суслов скупо улыбнулся:

– Возражений нет. Видите, как легко работается, когда в Политбюро собрались одни единомышленники! А Мазурова вон из Политбюро, пусть едет фабрикой руководить.

– Товарищи, – подал голос Микоян, – мне стало известно, что Фурцева бегает по членам ЦК, хочет нам завтра дать бой…

– Прощай, скука, прощай, грусть, – засмеялся Малиновский. – Я на Фурцевой женюсь! Вот же баба неугомонная. Нашла кого защищать, мало ее Никита гонял!

– Боюсь, она потребует письменного заявления Хрущева, – продолжал Анастас Иванович.

– Какого заявления? ! – покраснел министр обороны. – Он уже двое суток как овощ после инсульта!

– Эх, как неаккуратно получилось… – вздохнул Рашидов. – А у этого яда есть противоядие? Давайте вернем его в сознание, заставим подписать, а потом… – Первый секретарь Узбекской ССР неопределенно повел рукой в воздухе.

– Шараф Рашидович! – с упреком произнес Суслов. – Ну нельзя же вот так вслух!

– А что я такого сказал? – забеспокоился узбек. – Кабинет же чист? КГБ на нашей стороне?

– На нашей, на нашей, – успокаивающе произнес Малиновский, протирая очки. – Назначим вместо Мезенцева на пленуме Бобокова. Я уже с ним поговорил, человек проверенный. Помог нам с арестом Литвиненко и захватом Мезенцева…

– Может быть, стоит ввести армию в Москву? Хотя бы на центральные площади, а? – спросил Кириленко. – Я, конечно, тебе, Родион, доверяю, но на дивизии Дзержинского все еще человек Хрущева стоит. А армии она не подчиняется.

– Хватит июльских танков в городе, – резко произнес Суслов. – Мы с Родионом Яковлевичем договорились не тревожить народ и общественность. Партия нас, конечно, поддержит, но вот москвичам волноваться не нужно. Только что Олимпиада закончилась, мы там первое место заняли – у людей эйфория и гордость за советский спорт, за свою страну. А будут танки в городе – смажем весь пропагандистский эффект.

– Да и зачем они, эти танки? Только Запад ими пугать. Хрущев нам уже не опасен, других сильных кандидатов у оппозиции нет. – Микоян покрутил в пальцах ручку. – Да и самой оппозиции в партии тоже нет. Давайте без танков. Пленум и так проголосует, как нам нужно.

– Согласен, – кивнул Суслов, – давайте лучше обсудим кандидатуры на места Хрущева, Мазурова и Ефремова. И прошу вносить свои предложения по кандидатам в члены Политбюро.

Сидящие за столом тут же оживились…

Глава 3

        Моя игра пошла всерьез —

        к лицу лицом ломлюсь о стену,

        и чья возьмет – пустой вопрос,

        возьмет моя, но жалко цену.

    И. Губерман

– Алексей, ты не ранен? – обеспокоенно склоняется надо мной Николай Демидович.

– Нет, со мной все в порядке. – Я с трудом поднимаюсь на ноги. – Устал просто…

– Какой «в порядке»? Ты себя в зеркале давно видел? !

– В тюрьме на Лубянке зеркал нет! – вырывается у меня хриплый смешок.

И вслед за этим я на несколько минут захожусь в сильном приступе кашля. Откашлявшись, спрашиваю:

– А Иван Григорьевич здесь?

– Нет, но он скоро будет… У? у, парень, – качает головой коллега, рассматривая меня, – да тебе в больницу бы надо, к врачу.

– Был я уже, и в больнице, и у врача. Еле ноги оттуда унес. А у нас пенициллин и шприц найдутся?

– Конечно, найдутся. Пойдем…

Николай Демидович подхватывает меня и ведет в глубь подземелья. В разные стороны расходится целая сеть коридоров и скрытых за дверями помещений, прямо катакомбы какие-то! А вообще неплохо здесь успели поработать. Приличный ремонт, крепкие солидные двери, на полу ковровые дорожки, на которых я оставляю мокрые следы своими хлюпающими ботинками. Не берусь даже представить, что находится во всех этих закрытых помещениях. Мы заходим в дверь со скромной табличкой «Медпункт». Открывшееся глазам помещение большое, сверкающее идеальной чистотой, с характерным медицинским запахом. В полстены стекло, за которым виден настоящий операционный блок, оборудованный по последнему слову техники. В Особой службе явно готовы к любым событиям, даже самым непредвиденным.

– Так, скидывай свою одежду и отправляйся для начала в душ. Коллектором от тебя за версту несет! – смешно морщит нос Николай Демидович. – Я схожу, попрошу кого-нибудь принести тебе чистую одежду, а самому на пост надо возвращаться, вдруг еще кто-то из наших через этот подземный ход придет.

Он толкает одну из белых дверей – за ней находится полноценный санузел.

– Вот здесь простыни, полотенца, бритвенный станок, – кивает он мне на высокий металлический шкафчик с прозрачными стеклянными дверцами, – короче, все, что может понадобиться, бери и не стесняйся!