Старое платье королевы - Кира Измайлова

– Неужели?

– Да, сударь! Мать одной девочки из пансиона – швея, ей часто заказывают костюмы для местного театра, она часто там бывает и иногда берет с собой дочь – та помогает с простой работой. И она слышала, что говорят актеры: есть определенное… как же это…

– Амплуа?

– Точно, именно это слово! Никак не могла вспомнить… Один обычно играет злобных стариков, другой – отважных юношей, третья – прекрасных дев… Но у персонажей нет никакой истории… Я очень путано говорю, да? – опомнилась я.

– Путано, но я, кажется, начинаю улавливать нить вашей мысли, поэтому продолжайте.

– Гм… Словом, у персонажей нет истории. Мы даже не знаем, почему граф злобный: от природы или с ним случилось что-то. Если в пьесе об этом не написано, то мы так и не поймем, почему он прогоняет от дочери женихов или вовсе казнит любого, кто на нее посмотрит. Так и с этими досье: вы напишете, что такой-то господин – промышленник, владеет тем и тем, намерен вложить в шахты такую-то сумму. А почему? Почему именно он, почему именно столько, почему в наши шахты, будто в Иссене их мало? ..

Я с трудом перевела дыхание и закончила:

– Вы, наверно, все это знаете и так. И ее величество знает или хотя бы слышала. И поэтому вы о таком не напишете – это же очевидно! А я стану сидеть и моргать, а если кто-то станет намекать на нечто такое, что я должна знать ну… по умолчанию, то…

– Вы будете выглядеть дура дурой, – любезно закончил канцлер. – Или хуже: в вашем искреннем неведении послы углядят какой-то намек или даже оскорбление… Надо же, я не смотрел на проблему с этой стороны. Что ж… Будет вам досье. Но, повторяю, своей роли вы должны следовать до последнего слова. Никакой импровизации, это вам понятно?

– Конечно…

– В таком случае отправляйтесь наверх. Досье я пришлю, а вы покамест примерьте наряды. Фигуры у вас с Эвой немного различаются, нужно будет подогнать.

Наверно, если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что однажды я буду примерять платья ее величества, я бы только рассмеялась: это ведь невозможно! Ну только если не предположить, что я каким-то образом окажусь при дворе – прислугой, разумеется, – и мне достанется старое платье королевы в качестве награды за усердную службу.

Но эти наряды были совсем новыми: Дагна-Эвлора их еще не надевала – мастерицы шили по хорошо известным меркам, а до финальной примерки дело не дошло.

И вот тут-то всех нас поджидал неприятный сюрприз…

Глава 6

Прежде всего я не привыкла к корсету. В пансионе их заставляли носить только тех девочек, которые сильно сутулились или кривились набок, и которым не хватало для вразумления шлепка линейкой между лопаток. Мысль о необходимости тратить время поутру еще и на шнуровку этого приспособления обычно приводила жертву в такой ужас, что она принималась тщательно следить за осанкой.

В любом случае те корсеты затягивали не слишком сильно, лишь в той мере, чтобы не позволить ученице сгорбиться за партой. Ничего общего с тем орудием пытки, в которое в четыре руки затянули меня две крепкие горничные, похожие друг на друга как сестры. А может, они и были сестрами? Или их подбирали по внешности? Обе темноволосые, темноглазые, довольно рослые…

Я отыскала в памяти Эвы их имена – Эн и Эм, но так и не поняла, настоящие они, или же ее величество попросту звала девушек по первым буквам… не знаю, имени или фамилии.

Швею… то есть, я хочу сказать, швейного дела мастерицу первого ранга при дворе ее величества, дородную женщину примерно одних лет с госпожой Увве, звали госпожой Ланни. Королева, разумеется, фамильярно называла ее просто Ланни, как привыкла с детства.

Все они – в отличие от Нэны – состояли при королеве не первый год, и я поняла, что канцлер решил устроить мне очередной экзамен.

Королева не любила примерки, они ее раздражали, поэтому мое недовольное лицо никого не удивляло, и славно. Но, признаюсь, больше, чем реакция горничных, меня угнетала невозможность вдохнуть полной грудью. Теперь я отлично понимала, почему дамы в романах то и дело падают в обморок: если они вот так же затянуты, то достаточно малейшего усилия или даже сильного волнения, чтобы лишиться сознания от недостатка воздуха. А если дело происходит в жаркий день или в душном помещении, то тем более…

Конечно, горничным я об этом говорить не собиралась, но думала, что нужно собраться с духом и предупредить канцлера. Вряд ли он обрадуется, если мне сделается дурно посреди встречи с послами. Я выносливая, конечно, но кто знает, сколько времени это продлится? Хватит ли у меня сил вытерпеть? Не хотелось проверять вот таким образом.

Тем временем дошло дело до самого платья. Очень красивое, по последней моде, с рукавами-фонариками, оно на мне буквально трещало по швам. Во всяком случае, поднять руку я бы не рискнула.

Утреннее платье мне было впору, но его явно готовили для меня. Не знаю, сшили за ночь или подогнали готовое… например, то, что осталось от моей предшественницы.

Но как такое может быть? Канцлер ведь сказал, что у нас с королевой похожие фигуры, а раз так, мы не должны сильно различаться! Как могу я, воспитанница приюта, где нас кормили отнюдь не так сытно, как ее величество, оказаться настолько крупнее? Или дело просто в особенностях сложения? Королева, насколько мне удалось разглядеть, хрупкая, тонкокостная, а я… нет, я тоже не похожа на крестьянку, но явно шире в кости. Так-то в глаза не бросается, если не прикладывать мерную ленту, но в этом туалете…

– Вот так дела, – огорченно произнесла Эм. Она, стоя на коленях, упорно одергивала мой подол, словно надеялась, будто он волшебным образом удлинится. – Как же это вы промахнулись, госпожа Ланни?

За что немедленно и получила подзатыльник.

– Ошибиться я не могла, – прогудела швея, осматривая дело рук своих. – Однако…

– Бывает такое, – вставила Эн, подбирая отлетевшую от моего наряда пуговицу, – дети… ой, прошу прощения, госпожа, молодые люди, когда болеют, иногда быстро растут. Так вот встанет с постели, начнет одеваться, а рукава коротки, подол тоже, хоть плачь…