Лето на Цеоде - Артемий Лукьяненко

Она снова ушла хлопотать на кухню, а Ильфеон выглянул в окно и вздохнул.

– Итак, пока отпрыски не вернулись, у нас есть… – он сверился с часами, – минут пять. Располагайтесь в своих комнатах, обед через час-полтора. И я все-таки надеюсь, что на ужин будет пирог!

* * *

После торжественной трапезы в честь нашего прилета Ильфеон подарил мне клетку для попугая. Просторную и уютную, с позолоченными прутьями решетки и старательно подобранными корнями-жердочками. В клетке также имелись две кормушки. В одну мы вдоволь насыпали зерен, а в другую – камушков (они улучшают пищеварение попугаев). К одному из прутиков было аккуратно прикреплено красненькое зеркальце, а рядом с поилкой – серебряный колокольчик.

Я открыл крохотную дверцу и посадил туда Флинта – так я назвал своего волнистика.

– Привет, красавчик! – прошептал я.

Попугай повернул голову набок и внимательно огляделся вокруг, поблескивая своими глазками-бусинками.

– Флинт орёл! – чирикнул он и важно нахохлился.

* * *

– Большое! – восхитился я. – То есть не большое, но глубокое!

Мы с прадедом стояли на берегу озера Стекляшка, как его в шутку назвали близнецы. И, положа руку на сердце, они не преувеличивали: вода была такая прозрачная и спокойная, что дно казалось накрыто стеклом.

– Ага, – кивнул прадед. – Сильное.

– Что? – не понял я.

Прадед закашлялся:

– Сильно, говорю! Сильно!

Я сел на берегу и, открыв взятую из дома книжку, начал читать. Прадед же нашел плоский камень, подошел к воде, пригнулся, расставил ноги и метнул. Камень просвистел в воздухе, отскочил от воды и полетел дальше. Снова скользнул по поверхности воды, подскочил, и еще раз, и еще. Прадед, слегка прищурившись, вглядывался в даль – следил за камнем. Наконец пробормотал:

– Десять. Упрямый камень.

Он прицокнул языком и, достав что-то из внутреннего кармана рубашки, подошел ко мне.

– Вукузё, это мой тебе подарок: амулет-оберег.

Я удивился.

– Оберег?

– На всякий случай, – прадед махнул рукой.

Я осмотрел подарок – цепочку из сине-голубого металла, на которой подвешен был голубой минерал в форме капли. На ней виднелись искусно вырезанные затейливые узоры и какие-то закорючки, похожие на незнакомые буквы.

– Круто! – воскликнул я. – Огромное спасибо! А это ведь сапфир, да? А почему цепочка синяя?

– Потому что это сплав золота с индием. И вовсе это не сапфир. – Прадед поморщился. – Нет, правнучек, это эвклаз!

– Эвклаз? – Я удивленно погладил камушек. – Никогда не слышал о таком! Редкий, наверное?

Надев драгоценную цепочку на шею, я подошел к воде и глянул на свое отражение. Прадедушка продолжал любоваться озером. Потом указал мне на каменное здание на другом берегу… В стене виднелась дыра, словно из пушки по дому выстрелили.

– Странно оно тут выглядит, – сказал я. – Будто мишень в тире.

Прадед задумчиво потеребил бороду.

– Наверное, – прошептал он, – давно заброшено…

* * *

– Конь на F-7.

– Король ходит G-8.

– Конь на H-6…

Фигуры были просто восхитительные. Ручной работы, вдобавок с другой планеты.

– Король H-8.

– Хм… ферзь на G-8.

– Ты чего? – Она рассмеялась. – У меня же ладья стоит на G-8! Это не мат!

– Играй давай! – улыбнулся отец.

Она взяла изящную лакированную туру и с удовольствием побила вкусного ферзя…

Отец рассмеялся:

– Конь на F-7, мат!

Девочка внимательно оглядела доску: король на H-8, пешки на H-7 и G-7, глупая ладья на G-8, и гвоздь программы – конь на F-7!

– Классический спертый мат, – прокомментировал отец.

– Вот кому категорически не везет в шахматах – так это мне! – Она досадливо махнула рукой. – Вечно что-нибудь не увижу и просчитаюсь.

Он посмотрел на нее с отцовской теплотой и проговорил:

– Кому не везет в игре – повезет…

Она подняла на него свои карие глаза и пробурчала:

– Знаю-знаю. Повезет в любви.

– Точно! – Он улыбнулся. – Еще партейку?

– Нет, спасибо. – Девочка покачала головой. – Я пройдусь по лесу? Немного…

– Хорошо, только… – он посмотрел на часы, – только недолго.

Она обняла папу и вышла из гостиной. Осторожно прикрыв за собой входную дверь, сбежала с крыльца во двор. Солнце светило высоко над лесом, нещадно грея землю. В ожидании прохлады притихли и спрятались в свои уютные гнезда птицы. Лишь цикадам было в радость стрекотать под жгучим солнцем, лишь они удерживались на кипящих жаркими воздушными струями ветках деревьев.

Девочка остановилась посередине сада. Первое, что попалось на глаза, были статуи. Два каменных изваяния высотой пять-шесть метров, составленные из множества небольших округлых валунов, каким-то чудом держащихся вместе. Обе статуи покрывал толстый слой высохшего желтоватого мха. Девочка подошла к одной из статуй и поклонилась ей. Затем погладила рукой шершавый булыжник. Ее ладонь казалась крохотной по сравнению с массивным камнем. Выйдя через калитку, она зашагала сквозь чащу.

* * *

На обед был овощной суп-пюре.

– Рунмарион, ешь!

– Не-а…

– Он очень полезный и вкусный, – заметил Ильфеон.

– Марципан тоже… наверное… должен быть по-своему полезный, но это не означает, что он вкусный! – пробормотал Рунмарион и на всякий случай огляделся.

Я давно съел свою порцию и ждал Амари и Рунмариона. От нечего делать зашел в отведенную мне спальню на втором этаже и, достав телефон, написал маме с папой: «Все хорошо! Заселились, не скучайте! »

Спустился я в тот момент, когда Рунмарион и Амари как раз закончили обедать. Прадедушка сел в плетеное кресло-качалку и углубился в чтение местной газеты.

Рунмарион сбегал на кухню и возвратился с печенькой в зубах. Проглотив ее, он спросил:

– Можно я буду называть тебя Вук?

Я кивнул.

– Идем, Вук! – позвала Амари.

Рунмарион встретился взглядом с сестрой. Та еле заметно кивнула, и на их лицах мелькнуло хитрое выражение. Они выбежали на крыльцо и закрыли за собой дверь.