Исповедь не для Призрака - Алена Джакелли

Девушка всматривалась вдаль, пытаясь понять, попытки разобраться в самой себе доставляли нестерпимую боль. Некая преграда между ней и прошлым, а прошлое у всех и всегда… «Сколько себя помню, всегда любила вот так прогуливаться, нравится дуновение прохладного ветерка, жду новых загадок и тайн, но никогда не было так больно», – подумала она.

Внезапно чувство одиночества, грусти наполнило сердце, захотелось выплеснуть наружу всю необоснованную боль. Отдать себя на растерзание нахлынувшим чувствам, словно заново родиться, будто и не жила вовсе. Закат, шум прибоя и слезы девушки напоминали о безысходности происходящего. И нет причин для обоснования настоящего лишь потому, как оно уже кому-то видится таким. Время будто остановилось на мгновение, было долгим и настойчиво удерживало, одаривая новым сознанием. Далекий мир к ногам приплыл, с шумом бросился на берег. Душу холодом обдал и сердце заморозил. Вечное против вечера, душа против вечности. Гипноз в прошлое, в будущее, неважно. Раньше жил и будет жить, дрожью пробирая, а я запомню этот миг, будто с вечностью прощаюсь. Ловко жонглирует шарами-близнецами циркач, подбрасывая единый мир все выше. И так опасно потеряться той, потерявшей любовь и свой личный покой.

«Сама себя испытываешь, проверяешь. Параллельные миры и двойники», – вспомнились слова пророка ночного.

Пытаясь в последний раз оставить в памяти незнакомое прошлое, но так понятное моему сердцу, медленно побрела домой, не подозревая, что сердце моей Алианы вновь со мной…

Лунная дорожка, кривляясь немножко, уже бежала впереди…

Глава 17. Запах власти

– Дорогая, как ты себя чувствуешь, тебе удобно?

– Мне всегда уютно в твоих объятиях. Обними покрепче. Вчера во время прогулки стало не по себе, будто все небеса обрушились. Ощущала присутствие чужих мыслей, но так внезапно быстро ставших родными для меня, что буквально потерялась во времени.

– Не грусти, я рад, что ты здорова и со мной. Все дурные мысли прочь. Прости, что не был рядом. Все будет хорошо.

Молодой человек обнял девушку, успокаивая, сам не верил в реальность, о которой так мечтал. Добрая, милая, так ласково прильнула к нему. Он боялся потревожить, нарушить этот покой, где тепло родного сердца и тайна, которую всегда хранило для них море в своих просторах. Огни невидимых судов и бледные медлительные вспышки неведомого маяка и рука, опущенная в черную воду, озарялась вдруг искрами голубыми, и, конечно же, тысячи и тысячи мелких песчинок, покрывавших все вокруг них.

– Мне так спокойно с тобой, дорогой, и я рада, что мы вместе.

– По телефону не мог все рассказать. Расследование над чиновником затянулось, да, если бы не госпиталь, было бы все иначе.

Долгим было расставание, и сердце было не унять, но как же приятно красавицу обнять, неповторимую и единственную. Он и думать не хотел о том, чтоб вновь свою любимую потерять…

– Любимый, ты был в госпитале. Как ты мне мог помочь? Пожалуйста, не вини себя.

Алина пыталась разъяснить, объяснить ему их беспомощность в той или иной ситуации только потому, что должны были пройти через это. Обижалась тоже, но не переставала любить и ждать. Неизвестность пугала больше всего и порой даже планы, которые строили вместе с ним, становились чем-то вроде эха, но если крикнуть громче, начинало вериться уже в свой голос. Вот такое сравнение, почти сказочное. Предположив, что любимый может быть вновь отправлен в командировку, туда, откуда все время поступали сводки СМИ о продолжении военных действий, была не на шутку встревожена. В такие минуты вспоминала слова чудака, который вполне серьезно утверждал об отсутствии страха, видимо, мерещилось будущее и пытался успокоить. Сейчас у нее не было желания вспоминать и уж тем более продолжать говорить о прошлом, слишком оно осело в памяти своей непредсказуемостью и коварством.

– Да, понимаю, дорогая. Я не мог позвонить, был невыездной, потом расследование.

– Как же я переживала за тебя, боялась потерять! Внезапно приходили мысли, что виной мои сообщения.

– Радость моя, как ты могла так подумать? !

Ее невинные рассуждения привели его в замешательство только потому, что и допустить не мог такой мысли. Все главное в его жизни связано только с ней, и никак не иначе.

– Дорогая, нужно будет задержаться в Санкт-Петербурге. Погуляем, отдохнем, у меня для тебя приятный сюрприз. Только не говори, что не любишь сюрпризы, я очень старался.

– Конечно, остановимся на несколько дней в Петербурге. Почему нет? Мне очень приятно.

– Вот и славно. Любимая, ответь мне все же на один вопрос: почему при нашей первой встрече ты не ушла сразу вместе со своей подругой? Ведь мы только увидели друг друга, шанс был один из ста, что поступишь именно так.

– Мне понравился молодой человек в машине напротив. Просто знала, если уйду я, значит уйдешь и ты, а мне не хотелось этого.

– Поэтому осталась сидеть напротив меня и ждать, когда же этот парниша решится на что-то серьезное и заговорит с тобой первым. Обожаю тебя до безумия!

– А я тебя укушу, если будешь приставать с вопросами.

– Все, молчу. Я весь твой, мой адмирал! И тебе полагается поощрение как главнокомандующему.

– Какое поощрение, о чем ты?

– Иди ко мне ближе, поцелую свою красавицу!

– Шутник ты мой. Дорогой, посмотри, какие волны, сейчас ноги намочим! Всегда хотела вернуться на этот остров любви и не одна.

– Да, Средиземное красивое море, хотя привык к нашему, Дальневосточному, вообще потерялся, где нахожусь. Главное, рядом ты, Малыш.

– Мой мореход-любитель, я прощаю тебе твои неправильные координаты и целую.

– Иди ко мне поближе, ну вот опять запутался в твоих локонах, любимая, и мне нравится твой запах.

– Все для тебя, мой сильный мужчина. Может, завтра устроим морскую прогулку, прогуляемся по старой крепости? В древний Акрополь хотела попасть, бухта Святого Павла также недалеко.

Внезапно настроение стало сродни духу авантюризма, и предпочтение осталось за хорошим настроением и верой, как для морехода увиденный в море берег долгожданной земли.

– Зайдем в какую-нибудь уютную таверну, закажем по бокальчику местного вина, и я буду любоваться твоими замечательными хитрыми глазками?

– Да, так точно, дорогой.

– Возражений нет, а пока ты в моих объятиях, соблазнительница.

– Хорошо, я согласна быть твоей пленницей, любимый.

Алине нравилось внезапно нахлынувшее желание. Нежно приложив ее голову к своей груди, он обнял ее. От него пахло мужчиной, запах будоражил, частое дыхание заводило. Рукой провел по лицу, стал водить большим пальцем по ее губам. Она знала, что он делал, могла почти почувствовать запах вожделения, безжалостную мужскую решительность. Опасность, которую она ощущала в нем, возбуждала и уносила на беспредельную высоту. Взгляд был решительным, вспышка нетерпения читалась в его глазах. Вспыхнувшее в ней уже наслаждение стало таким неистовым, обволакивающим всю ее. Дыхание, голос манящий и вся эта ночь слились воедино и стали растворяться лишь в одном в желании любить. Нежно прильнула к нему, тело изогнулось и безвольно отдалось его страстным ласкам. Продолжала двигаться в такт его движением, жаждала наконец-то ощутить всю власть над собой. Тело с радостью принимало это господство над ней, дрожа от волнения и удовольствия. Звала его, и он ощущал призывное биение ее сердца, ему нравились страстные вздохи, когда у нее не было сил на следующий глоток воздуха. И он ответил ей, языком ворвался в ее рот и неистово совершал то, к чему стремилась другая часть его тела. Лаская грудь, спускался все ниже, целуя животик. Изгибаясь от удовольствия, стонала, притягивая к себе. Его прерывистое дыхание говорило о буйстве внутри и вожделенной потере рассудка. Этому неистовству нужен был выход. Испытывая удовольствие, уже не сдерживался в хрипловатых вздохах блаженства.