Запасной выход - Виталий Дюпон

Криш увидел, как поднялась ее юбка и оголились стройные загорелые ноги.

– Нравятся? – спросила Аленка, поймав его взгляд и задирая юбку выше. – А если бы ты увидел мои трусики, то накинулся бы на меня прямо сейчас. Поэтому я их тебе не покажу. – И она исчезла внутри салона «раритетной» тачки.

Криш, действительно борясь с собой, сел за руль, завел мотор и, будто бы выравнивая зеркала заднего вида, внимательно просмотрел «поляну». Убедился, что на них никто не обращает внимания, и выехал из аэропорта. Проехав пару километров, вышел из машины и обошел ее, делая вид, что проверяет давление воздуха в колесах, и еще раз убедился, что за ним нет «хвоста».

– Вроде все спокойно, – сказал он сам себе.

Начался дождь. Аркадий любил дождь, любил осень. Он сел за руль и в зеркало успел заметить, что Аленка сидит в одном нижнем белье.

– Ну иди ко мне, мой проказник! – сказала она, подставляя для поцелуя выпяченные губки.

Аркадий, повернувшись, погладил рукой ее ноги и, не раздумывая, скинул кеды и перелез на заднее сиденье.

Недалеко от аэропорта Краснобана двое влюбленных занимались любовью в машине прямо на дороге, и им было наплевать на все, что было в мире, который их окружал.

В десяти километрах от аэропорта начинались дачные участки, где находилась и дача семьи Алены. Ее отец, бывший военный, получил участок еще двадцать лет назад, но строительство дома началось сравнительно недавно и не было доведено до конца.

Постепенно дачные участки оказались в черте города, и некоторые из них были выкуплены под строительство новых домов. Повсюду высились, словно наперегонки по росту и красоте, один за другим великолепные дома.

«Десятка» въехала на территорию дач, и Аркадий остановился по просьбе Алены возле магазинчика.

– Ты что-то хочешь? – спросил Криш.

– Да, тебя! Очень хочу, но потерплю, пока ты пойдешь в магазин и купишь мне мартини и что-нибудь поесть. У нас на даче еды нет.

– Хорошо, я быстро. А ты останься в машине.

– Только закрой меня, а то украдут, – пошутила Алена. – Есть Кузьмин, Аркаша? – крикнула она уже в окно вслед уходящему Аркадию.

– Конечно, есть! В бардачке диски! – ответил он и скрылся в дверях универмага.

Через тридцать минут, открыв багажник, он уже укладывал пакеты с продуктами в машину.

– Ну что так долго, милый? – спросила она, перекрикивая музыку в машине.

А там пел голос Владимира Кузьмина: «Ты красива и свободна, ты лети куда угодно, лишь бы мне скорей забыть тебя». И Аркадий, открыв дверь машины со стороны, где сидела Алена, приглашая ее взглядом, хриплым голосом затянул вместе с ней во все горло: «И эта любо-о-овь пройдет! И эта печа-а-а-ль умрет! И эта слеза-а-а растает, как роса-а-а! Я буду всё та-а-ак же плыть! !! По небу во сне-е-е кружить! !! Но как без тебя? ! Как без тебя? ! Как без тебя-а-а мне прожить… Скажите, небеса! !! »

Последние слова они заканчивали, протягивая руки друг к другу.

– Получилось неплохо, – прокомментировал Аркадий, усаживаясь за руль.

– С душой потому что, – добавила Алена и раскрыла пакет из универмага, в котором была бутылка виски «Джек Дениелс», бутылка мартини, одноразовые стаканы и презервативы.

– А презики надувать будем? – спросила она.

Глава 16. Боренька, Наташенька, Моше и канделябры

– Mah… Sei sicuro, che questa lavoro di Faberje? (Ты уверен, что это работа Фаберже? )

– E certo, che sicuro! (Конечно, уверен! ) – ответил Борис.

– Va bene (хорошо), – сказал пожилой толстый американец. Потом повернулся к человеку, сидевшему сбоку за столом, и отдал ему в руки один из канделябров: – Можешь брать, если они тебе так нравятся; очень похожи, но гарантию я не даю.

– Я все равно беру: мне они нравятся, и у меня есть кому их продать, если что. – И взглянул на Бориса: – Вы можете дать талон экспертизы?

– Конечно, конечно. Но только пока копию талона, – ответил он. – К сожалению, подсвечники я получил по почте и не думал, что буду продавать их, во всяком случае, сейчас. Но, если вы их берете, я вышлю вам оригинал.

– Думаю, потом это будет ни к чему, – сказал американец.

– Как хотите.

Покупатель открыл портфель и начал отсчитывать сорок тысяч долларов.

Через полчаса, когда он ушел, американец вышел на балкон своей квартиры, выходящий на старый мост Флоренции. Борис сидел на балконе, раскинувшись в плетеном кресле, и, попивая из красивого бокала красное вино, задумчиво наблюдал за потоками реки туристов, ходящих по Золотому мосту, как его называли за то, что он сплошь был усеян магазинами, в которых продавали золотые изделия.

– Знаешь, Борис, у меня есть отличный заказ на старые русские вещи дома Фаберже. Люди платят втридорога, но только за оригинал, а не за фуфло, – произнес американец на неплохом русском, с небольшим акцентом.

– Хороших вещей сейчас мало, Моше, – ответил Борис, – но их найти можно. – И улыбнулся, протянув Моше пять тысяч долларов. – Когда опять поймаешь хорошего лоха, звони. Возможна даже работа на заказ.

– Для лохов? – спросил Моше.

– Для всех.

Они оба улыбнулись, и Моше напомнил старый анекдот:

– Так это Страдивари для лохов скрипки делал, а для нормальных пацанов он делал барабаны. – И они рассмеялись.

Двадцатью минутами позже Борис спустился в модное заведение «Open Bar», находящееся возле дома Моше, где его ждала, пообедав, очаровательная жена.

– Ну как дела, Боренька? – спросила Наталья, с удовольствием отметив, что сумки с канделябрами в его руке нет.

– Да как тебе сказать… – ответил Борис. – Ограбили меня у Моше. За канделябры великого мастера мне досталось каких-то жалких тридцать пять тысяч, а ведь торг на аукционе начинался с пятидесяти, – и в нарочитом недоумении посмотрел на жену.

Наталья выставила красивую ногу в изящном сапоге из-за стола и, делая вид, что расстегивает молнию чуть выше колена, повторила сцену демонстрации мод из одного советского фильма: – Легким движением руки обычные брюки… брюки превращаются… превращаются брюки…