Дом, которого нет - Светлана Хорошилова

Пуск.

Белые хлопья снега взялись ниоткуда, лёгкие, кружащиеся, они садились ей на плечи, на шапку, на лицо… Металлический забор исчез внезапно, по щелчку, вместо него образовалось пугающее тёмное деревянное строение с единственным окном во двор. Избёнка была не такой уж маленькой, скорее даже превосходящей по площади первоначального кирпичного дома, отстроенного в шестидесятых. Мурашки пробежали по коже от одной только мысли, что это не декорация к сериалу о войне, в его реалистичности не стоило сомневаться.

Лидия оглянулась: Стаса не было в окне, не было самого окна, и современного дома тоже не существовало. Постройки для скота, по-старому – катухи, составляли значительную часть двора, с правой стороны виднелась глухая боковая стена соседнего дома. Снега навалило слишком много – то, что в двадцать первом веке считалось глубоким уровнем снега, препятствовавшем проезду, оказалось незначительным покровом по сравнению с зимами сороковых. Небо частями заволокло, но лунный свет проникал сквозь ползущие по бледному ночному небу перистые облака – тихая белая ночь, похожая на рождественскую открытку.

Она не заметила, как провалилась в сугроб в момент приземления вместе с поклажей – незастёгнутая сумка накренилась у её ног, вот-вот готовая просыпаться, пульт был зажат в руке, в этот миг Лидия вспомнила, что надо убрать его в карман, подальше, если обронит ей несдобровать.

Сначала ей пришлось выбираться из сугроба, упираясь коленями в снег, при новом шаге она проваливалась в тот же миг и карабкалась снова. Скрипа избежать оказалось невозможно: он производился при любом крадущемся движении, особенно в утоптанном дворике. Лидия удивилась: как же здесь мог бродить и осматривать красо? ты её тяжеловесный муж? Каждый шаг выдавал присутствие, сумка тащилась по снегу, так как не было сил взваливать её на плечо, борясь со снежной стихией. Она приблизилась к окну, завешанному светлой тканью наполовину снизу, прислушалась. Стояла тишина. Только сейчас ей стало по-настоящему боязно: не в кульминационный момент Стасовского эксперимента, не при вдавливании кнопки пульта, а именно сейчас. Внутри находились люди, лучше бы это были чужие, совершенно незнакомые люди. Стас почему-то счёл, что именно здесь располагалось владение её предков, но вокруг всё было как под копирку. С чего он вообще взял, что это именно тот самый дом, может, у Земли за годы набежала погрешность в оборотах, или… от чего там зависит точность посадки… Где гарантия, что это не соседний участок, не другая деревня, или вообще может быть иная область нашей необъятной страны. Лидия наберётся смелости, постучит в окно, ей откроют нуждающиеся люди сороковых, она одарит их, представившись Феей – защитницей обездоленных, и благополучно смоется, а Стас пополнит лабораторный дневник продолжением опыта.

Рука нерешительно коснулась стекла: тук-тук-тук.

Кто-то приоткрыл занавеску – слишком быстро, чтобы проснуться, встать с кровати и подойти, этот кто-то видимо уже там стоял, потому что его настороженное ухо давно уловило оглушающий на фоне гробового затишья скрип, чутьё говорило, что за стеной снаружи притаились. Тот, кто прятался за шторкой остерегался не меньше, но сразу отреагировал на стук:

– Чего надо?

Это был голос бабушки, пусть молодой, но никакие иные годы не изменят ту интонацию, с которой она всегда произносила знаменитое «чего надо», стоя у двери. Этот голос близкие не слышали вот уже девятнадцать лет, но в памяти он остался, до сих пор по семье гуляли крылатые бабушкины выражения в её особенной интонации: «а вот и вы! », «палец о палец не ударют», «наварнакали сикось-накось и сидят-посиживают». От этого голоса у Лидии в груди сковало, ноги затряслись, она не верила до последнего, что услышит или увидит близких из прошлого. Ей вспомнился спиритический сеанс по вызыванию духов, который они проводили, будучи подростками, но как бы не старались, какие только вопросы не посылали в пространство пыльного чердака, ничьих голосов умерших предков так и не услышали.

Из-за поспешных сборов без подготовки Лидия не продумала сценарий встречи, действовать придётся на ходу, экспромтом.

Неразумно было бы, пока тебя не впустили, представляться внучкой, тем более неразумно было бы назваться посторонним человеком – проходимцем, забредшим среди ночи чего-то спросить или попросить. Лидия вспомнила, как близкие обращались к бабушке уменьшительно – Еня, не Женя, не Евгения, а именно Еня.

– Еня, Ень, открой! – боязливо произнесла она.

Занавеска тут же опустилась, внутри дома протяжно скрипнули дверные петли, шаги приблизились к входной двери, ведущей во двор. Лидия привалила сумку к маленькому порогу и стала ждать. Откинулась щеколда, дверь слегка приоткрылась.

– Кто это?

Лидия решила действовать не мешкая. Она затолкала сумку в проём, одновременно приговаривая:

– Ень, я поесть вам привезла!

В сенях царил сгустившийся мрак, затхлый и бестелесный, мрак сороковых, всё делалось наощупь – привычно для хозяйки и робко для посетительницы. Гостья передвигалась, держась за стену свободной рукой, сумка цепляла всё, что располагалось на полу по ходу движения: громыхнули пустые ведра. Бабушка открыла внутреннюю скрипучую дверь и обе оказались в тепле, тем временем она взялась за розжиг керосиновой лампы. Свет затрепетал по стенам единственной комнаты, включающей в одном составе и многочисленные спальни, и кухню. У дальней стены на кровати сидела женщина лет пятидесяти в сорочке с накинутой шалью на плечи, к потолку была приделана люлька, ребёнок в ней забеспокоился, женщина, не сводя удивлённого взгляда с гостьи, попыталась качать. Лидия перевела внимание на другую хозяйку – бабушка была не той, что ей запомнилась, сейчас она была девушкой: молодой, глазастой, свежей. Евгения смотрела на неё безотрывно, боясь пропустить что-то главное – перед ней стояло существо с такими же, как у неё большими глазами, такая же щупленькая и такая же немного кривоногая, видимо, по генетике у них ноги такие, и черты лица и ноги – всё, как у неё. Существо, волочившее за ручку мешок неизвестной конструкции, было облачено в странное одеяние, созданное нечеловеческой силой: красный тулуп с сияющими застёжками и разноцветными нашивками – буквами, или словами на неизвестных языках, а обуто в ботинки с полосками и шнурками из серебра, какие в самом невероятном сне не приснятся.

Лидия могла бы начать долгий рассказ издалека, о том, как её муж стал свидетелем феномена в сновидении, который вдохновил его к разгадке некоторых явлений, привёл шаг за шагом к сенсационному открытию, как долго он собирал прибор времени, разыскивая редкие составляющие по всему миру, заказывая через интернет недостающие звенья с другого полушария Земли. Она могла бы поведать о его незрелых и до последнего не вызывающих доверие экспериментах, а также предоставить родословное древо, уходящее не корнями, а ростками в новый век, но сердце разрывалось на части, она не могла больше томить ни их, ни себя: