Проект «Немезида» - Брендан Райх

Мужчина смотрит на меня сверху вниз. На нем черный костюм, сверкающие ботинки, тоже черные, и темные очки.

Да-да, все правильно – оказывается, он мамин друг. А она меня как раз повсюду ищет.

И вдруг, словно из-под земли, из ниоткуда, – палочка сахарной ваты!

Вскрикивая от радости, я хватаю ее и сейчас же набиваю полный рот, а свободной рукой автоматически беру мужчину за руку. Тут он спотыкается, как бы наступив на собственную ногу, – ведь кроме покрытого росой ковра зеленой травки вокруг ничего нет, но я не смеюсь над его неловкостью. Тем временем наступают сумерки, и он ведет меня за руку куда-то по направлению к рощице у самого края каньона.

Губы и даже глаза у меня перемазаны сахарной ватой, но я не забываю спросить, куда же мы идем.

Оказывается, мы идем к маме. У нее для меня еще сюрприз, удивительнее прежнего.

Мы добираемся до рощицы, пробираемся через нее и оказываемся на краю большого оврага. Я смотрю вниз на быстро струящиеся по его дну ручьи. Никогда прежде мне не доводилось подходить так близко к краю.

Мужчина тяжело вздыхает, молчит. Я чувствую, как сильно он напряжен, и не понимаю почему.

–? Что-то случилось? – спрашиваю я.

Он слегка отпускает мою ладошку.

–? Прости меня.

Толчка я почти не чувствую и по-прежнему не понимаю, что происходит.

Я падаю бесшумно, ничего не задевая.

До того мига, когда всем телом врезаюсь в скалу.

Просыпаюсь я где-то в лесу. Кругом темно, я совсем одна.

Начинаю вспоминать.

Тот человек с ватой… Он столкнул меня вниз. Острая каменная глыба. Я начинаю плакать. Слезы струятся по щекам, пока я ощупываю плечи и ноги.

Но мне не больно. Даже платье не запачкалось.

Теперь я начинаю что есть мочи кричать – кричать в пустоту, туда, где в отдалении мерцают огни нашего городка, – вдруг кто-нибудь услышит и придет за мной сюда, на дно лощины. Наконец я встаю, нахожу тропинку, вскоре она переходит в широкую дорогу, по которой идет мужчина с йоркширским терьером на поводке. Глаза мужчины расширены, и он беспрестанно зовет кого-то по имени Гейл.

Вдруг меня заворачивают в одеяло. В глазах – мерцающие огни. Теплый напиток с маршмеллоу [7 - Американская сладость наподобие зефира. ].

Ух ты, меня повезут на полицейской машине! До самого дома на стоянке трейлеров. Вот и мама. Видно, что она плакала, но теперь обнимает меня крепко-крепко, так что я едва могу дышать.

Со всех сторон сыплются вопросы. От мамы. От соседей. От офицера полиции. Затем появляется здоровенный мужчина с усами, и все как бы инстинктивно отходят в сторону. Сам шериф Уотсон в нашем трейлере – значит со мной произошло Нечто Серьезное. Он просит меня рассказать, что случилось, в мельчайших подробностях и как можно медленнее. От сладкой ваты до края ущелья.

Отовсюду раздаются вздохи и всхлипы, но тут же утихают. Я вижу испуганные глаза взрослых, но им же надо делать вид, что они ничуть не боятся, так что я буду стараться не замечать их. Лучше расскажу о том, как падала. Как тот мужчина толкнул меня в овраг, как скальные выступы неслись мимо меня и как потом все спуталось и скрылось во тьме.

Наступает тишина. Шериф Уотсон просит еще раз повторить последнюю часть рассказа.

Я снова начинаю рассказывать. Все говорю, и говорю, добавляю детали, хотя и знаю, что взрослых они точно огорчат. Сообщаю, как бродила одна в лесу в поисках тропинки. Как старалась «держать курс» на огни города.

Шериф Уотсон отворачивается и шепчет что-то остальным собравшимся. Собравшиеся кивают. Мама вдруг снова бросается ко мне и обнимает крепко-крепко, чуть не ломая мне ребра. «Ей нужно отдохнуть», – говорит она остальным. Я, дескать, получила травму – уж не знаю точно, что это значит. Люди опять кивают. Меня отправляют в постель.

И только когда мама подтыкает мне одеяло, я, наконец, задаю ей вопрос, который меня мучил больше всего: кто тот человек в черном костюме? Видела ли она его? Знает ли, кто он?

Мама вздрагивает еле-еле, почти неощутимо, но я чувствую. «Нет», – говорит она. Конечно же, нет. Это просто у меня разыгралось воображение. И целует меня крепко-крепко, прямо яростно, а из ее глаз катятся огромные слезы.

Мама говорит, чтобы я ничего не боялась. Что я в безопасности. Что сейчас мне в первую очередь надо выспаться. Электрический свет гаснет. Она закрывает за собой дверь.

Но я не сплю, не могу заснуть.

Мне всего восемь лет, но я умею различать, когда лгут, а когда говорят правду.

3

– Привет, Спящая красавица!

Моя голова дернулась так резко, что я чуть не упала. Пришлось ухватиться за столб, к которому я прислонялась. Неужели я задремала, пока ждала? Не может быть! Или все-таки может? Да и спала ли я хоть немного за последние сутки?

Ко мне приближался Томас Руссо по прозвищу Гвоздь – худощавый парень с непослушными черными вихрами и пронзительными голубыми глазами. На нем свитер с изображением Кикпанчера [8 - Kickpuncher – букв. «пинатель», популярный герой фанфиков. ] и свободные штаны с большими карманами на бедрах. Лямки рюкзака защитного цвета охватывают плечи.

– Неважнецкий у тебя вид здесь, на холоде у ворот. – Гвоздь покачал головой. – Заняла бы лучше местечко у костра Уилсонов. Говорят, у этих ребят можно отлично перекантоваться.

– Пойдем, а то опоздаем, – проворчала я, подавляя зевок.

– Никому до этого нет дела, – усмехнулся он, обхватив себя руками и похлопывая ими, чтоб согреться. – Честно говоря, даже не знаю, многие ли из наших соизволят прийти.

Я оттолкнулась от столба.

– На самом деле никто ничего не знает. Пока не знает. И я сильно сомневаюсь, что директор Майерс вдруг научился расслабляться.

– Постой, постой! – Гвоздь перевесил рюкзак на грудь, дернул молнию и достал скомканный пакет, завернутый в выпуск воскресных комиксов. Встав на одно колено, он поднял этот весьма уродливый сверток над головой, словно средневековый рыцарь, приносящий присягу. – Прошу тебя принять сей символ моей бесконечной радости от того, что ты проживешь еще один, очередной год.