Мотив Х - Стефан Анхем

– С таким же успехом он мог воспользоваться ключом жертвы, – сказал Муландер. – Было бы интереснее, если бы мы нашли отпечатки пальцев, которые не совпадают с отпечатками жильцов.

– А эта свастика? – Утес показал на стену позади Лильи.

– Ей уже много лет.

– Но это вовсе не значит, что мотив преступления другой, – возразила Лилья.

– Ну, теперь, возможно, нам не стоит делать поспешных выводов. – Утес посмотрел по сторонам.

– Нет, мы оставим все двери открытыми и бла-бла-бла. Но затолкать мальчика, прибывшего из Сирии, в стиральную машину, разве это не проявление расизма и…

Резкий звук заглушил все остальные – болгарка разрезала пластину барабана так, что полетели искры, и единственное, что могли сделать Лилья и все остальные – закрыть уши руками и ждать, когда помощники закончат шуметь и смогут осторожно поднять барабан.

До этого Лилья даже не могла заставить себя посмотреть, а теперь ей было не оторвать взгляда от мальчика. Только его лицо указывало на то, что произошло. Закрытые глаза, видневшиеся из-под спутанных черных волос, скорее свидетельствовали о том, что он спит.

Но Муниф не спал.

Подобно зародышу-переростку, он сидел, согнувшись в позе эмбриона, сформировав почти идеальный круг. Даже две ноги были согнуты, но не в нужную сторону относительно коленей. Ноги тянулись дальше по обе стороны от головы мимо плеч, где ступни были прижаты к телу.

Зрелище запало в душу каждому, все замерли, глядя на него. Даже Муландер казался впечатленным. Все молчали. Утес, который до этого был абсолютно спокойным, просто стоял, открыв рот, поэтому сначала показалось, что душераздирающий крик принадлежал ему.

Но это был вовсе не вопль Утеса, а голос женщины.

Лилья первой пришла в себя и бросилась вперед, чтобы помешать ворвавшейся матери броситься к сыну. Но женщина сопротивлялась так яростно, что только когда Утес пришел на помощь, им удалось одолеть ее и вытащить из прачечной.

– А теперь успокойтесь, – крикнула Лилья.

Но мать продолжала брыкаться и отбиваться, пытаясь освободиться от рук Утеса. Она не сдавалась в течение нескольких минут.

– Вот так, – мягко сказала Лилья, когда Утес наконец медленно ослабил хватку.

Женщина раcплакалась, вскоре ее плач перешел в рыдания.

– Вот так, – повторила Лилья, нежно обнимая женщину за плечи.

– У нее шок, нужно дать какое-нибудь успокоительное, – сказал Утес, пытаясь восстановить дыхание и одновременно вытирая пот со лба. – Предлагаю больницу Хельсингборга. Так мы сможем повидаться с ней вечером после совещания в участке.

Лилья кивнула и повела женщину по коридору подвала.

Что заставило их выбраться из своих нор? Может, сладкий запах смерти притягивал их? Или было достаточно увидеть бело-голубую ленту, трепещущую на ветру? Это она заставила людей толпиться рядом и бросать на полицейских любопытные взгляды?

Прошло всего час и двадцать пять минут с момента, как Лилья приехала. На улице было почти пусто. Теперь же она насчитала в толпе по меньшей мере сорок человек, которые жадно следили за каждым шагом ее и Утеса, когда они вели мать мальчика к машине.

К счастью, она не увидела объективов телекамер, что говорило о том, что средства массовой информации еще не пронюхали о случившемся.

– Это мать жертвы, Адена Ганем, – сказала Лилья одному из двух полицейских в форме, и уже собиралась предупредить их, что надо отвезти женщину в больницу Хельсингборга, когда увидела худого долговязого мужчину, который протиснулся в толпу с другой стороны оцепления.

Он смотрел прямо на них, но не это привлекло ее внимание настолько, что она позволила Утесу заняться матерью мальчика. Каждый в толпе смотрел прямо на них. Дело было не только в том, что она видела, как он переходил улицу, когда она парковалась, и не в его немного странной одежде: джинсах с высокой посадкой, белых как мел кроссовках и бежевой куртке с символом «Шведских демократов» на левой стороне груди.

Дело было в улыбке.

Улыбка не сходила с его лица. В отличие от остальных людей в толпе он излучал самодовольство и злорадство. Мог ли преступник все еще находиться здесь? В таком случае, это происходит не в первый раз. Вопреки здравому смыслу, преступники часто остаются рядом с местом преступления, чтобы поучаствовать в работе полиции и, прежде всего, оценить реакцию людей.

Она сделала несколько шагов по направлению к мужчине и сразу же заметила, как изменилось выражение его лица. На нем все еще была улыбка, но появилось беспокойство во взгляде и нервные подергивания под левой ноздрей. Секундой позже бежевый пиджак и джинсы с высокой посадкой будто растворились в толпе.

Он никуда не денется. Ни при каких обстоятельствах она не позволит ему уйти, повторяла она про себя, перешагивая через ленту оцепления и протискиваясь сквозь скопление зевак.

А вот и он. Примерно через шестьдесят метров она увидела, как он бежит через парковку рядом с торговым центром, беспокойно оглядываясь, явно проверяя, преследует она его или нет. Именно это она и делала. Вскоре она увидела, как он выбежал прямо на улицу Норра Стургатан.

У старого оранжевого «Вольво», который внезапно появился слева, не было ни единого шанса затормозить.

Послышались два глухих удара, когда тело приземлилось на капот, а затем ударилось о лобовое стекло, прежде чем исчезнуть с другой стороны автомобиля, который, в свою очередь, забуксовал и остановился.

Лилья бросилась через стоянку и увидела, как открылась водительская дверь, вышел пожилой мужчина и сделал несколько шагов, чтобы нагнуться к телу, которое, вероятно, лежало рядом с машиной. Она могла только надеяться, что он выжил. Что может быть хуже, чем преступник, который струсил, сбежал и в итоге погиб, даже не успев объяснить свои мотивы.

Но, похоже, с человеком в бежевой куртке с символом «Шведских демократов» ничего подобного не случилось – она увидела, как он поднимается с другой стороны машины. Она была уже почти на месте и без труда схватила бы его.

Но вместо того, чтобы перейти дорогу пешком, он сел на водительское место и завел машину, после чего Лилья могла только разглядеть, как он нажал на газ и оставил старого владельца машины истекать кровью на асфальте.

6