Мотив Х - Стефан Анхем

И все же на Гуннарторпсвэген она свернула, ощущая некоторое беспокойство. Припарковав мотоцикл у заезда на улицу Винтергатан, она направилась к белому трехэтажному зданию.

Все было спокойно. Мужчина в спортивных штанах и черной толстовке, стоявший у фонарного столба, говорил по-арабски по телефону, ожидая, пока собака на поводке закончит свои дела. Еще дальше переходил дорогу долговязый мужчина, он обогнал молодую маму с коляской. Скорее всего, направлялся в торговый центр «Бьюв», который без особых усилий выиграл бы конкурс на самое унылое место в Швеции.

Вход белого цвета с разноцветными точками, как будто художник специально разбрызгал краски. Скорее всего, для того, чтобы, даже будучи свежевыкрашенными, стены выглядели немного грязноватыми. На доске – примерно одинаковое количество шведских и иностранных фамилий.

Муниф Ганем, так звали мальчика, жил на самом верхнем, третьем этаже вместе с Аймаром, Аденой, Басселем, Джоди, Ранимом, Розаритой и Низаром. По крайней мере, именно эти имена были написаны на двери с помощью сплавленных бусин разного цвета.

Ирен несколько раз позвонила в дверной звонок, но реакции не последовало. Тогда она открыла дверь и вошла в прихожую, в которой был хаос из обуви и одежды. В одной из дальних комнат послышались возмущенные голоса вперемешку с плачем и рыданиями.

Родители сидели за обеденным столом в загроможденной вещами и посудой кухне. Мать, в длинном темном платье и сиреневой шали, закрывавшей все, кроме лица, плакала, несмотря на все попытки мужчины утешить ее. На столе среди нарезки, сока и прочих остатков от завтрака лежало несколько карт Таро, а на одеяле на полу малыш играл с набором кухонных принадлежностей.

– Здравствуйте. Вы, должно быть, из полиции?

Лилья обернулась и увидела женщину лет шестидесяти пяти с седыми, коротко стриженными волосами, энергично вошедшую в кухню.

– Ингрид Самуэльссон, – представилась она, протянув руку. – Это я позвонила в полицию и подала заявление. Я живу в квартире напротив.

– Тогда не могли бы вы рассказать, что же произошло?

Женщина обменялась взглядом с матерью мальчика, которая кивнула ей.

– Пол девятого ко мне пришла Адена, она была очень обеспокоена. Учитель Мунифа позвонил ей и спросил, почему мальчик не пришел в школу.

– А почему вы решили, что с ним случилось что-то серьезное? Может быть, он просто прогуливает школу?

– Прогуливать? Я не понимать, – сказала мать, пытаясь успокоиться.

– Она имеет в виду, что Муниф мог просто не пойти в школу.

Мама мальчика, казалось, не поняла, о чем речь.

– Но Муниф никогда… Он очень хорошо учится. Ему там очень весело.

Женщина кивнула и снова повернулась к Лилье.

– Адена права. Я тоже в этом уверена, так как сама работала учительницей и иногда помогаю ему с домашним заданием.

– Я понимаю. Но ему же всего одиннадцать. Может, он просто заигрался где-то с другом и забыл о времени?

– Карты говорят о другом, – сказала мама мальчика.

– Какие карты?

– Карты на столе. – Мама мальчика указала на карту, на которой был изображен скелет, одетый в рваную черную монашескую рясу. – Они говорят, произошло что-то ужасное. – Она закрыла лицо руками, сдерживая рыдания.

– Я правильно поняла, вы позвонили в полицию потому, что карты показали…

– Простите, я могу сказать одну вещь? – перебила ее пожилая женщина, встав между Лильей и матерью Мунифа. – Если честно, то я тоже не думаю, что произошло что-то ужасное. Ваше предположение вполне верное – он ходил в школу в сопровождении Самиры из соседнего дома. А она может и хорошая девочка, но думает о чем угодно, только не об уроках.

– И все же вы позвонили в полицию. Как будто нам больше нечем заняться.

– А что мне было делать? Она была крайне взволнована. Вы же сами видите. – Женщина обернулась и показала на маму мальчика, тихо плакавшую в стороне.

– Мы даем им крышу над головой и пособие, чтобы они могли здесь жить. Но как они смогут почувствовать себя как дома, если мы не будем проявлять участие? Только на это я и надеялась, что кто-то из ваших приедет, и они поймут, что нам не все равно.

Лилье стало стыдно. Не перед женщиной, а перед собой. Она ведь всегда считала себя лучше других только потому, что голосовала за левых и сразу отправляла деньги в благотворительные организации, когда случалось что-то ужасное, и это показывали по телевизору. На самом деле она была такой же как все, ей было, по большому счету, все равно.

– Вы правы, – сказала она. – Простите.

Она достала блокнот, подошла к родителям и села на корточки рядом с ними.

– Меня зовут Ирен Лилья, я работаю в полиции Хельсингборга, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы Муниф благополучно вернулся домой.

– Большое спасибо, – сказала мама мальчика и вытерла слезы. – Аймар плохо говорить по-шведски, но он тоже рад, что вы пришли.

Она обменялась взглядом с мужем и улыбнулась ему.

– Прежде всего мне понадобится фотография вашего сына.

– Я возьму это на себя, – сказала пожилая соседка и вышла из кухни.

– Не могли бы вы описать, во что он был одет, когда выходил из квартиры?

– На нем был красный брюки и голубая куртка с пуговицами с Человеком-пауком.

– Вы не заметили что-нибудь необычное в его поведении?

– Нет, все было как обычно. Он у нас такой добрый. – Мама мальчика только покачала головой.

Отец мальчика сказал что-то на арабском.

– Муниф не хотел выкидывать пустые бутылки. Но я сказала, что помогать должны все. Все шведы сортируют мусор, и мы должны это делать. И он взял их, хоть и не хотел.

– А эта Самира, где она живет?

– В доме напротив, этажом выше. – Женщина указала на соседний дом.

– Учитель не сказал, она была в школе?

– Я не знаю. Я так перепугалась, что забыть спросить.

Лилья кивнула и положила руку на плечо женщины, пытаясь утешить ее. В этот момент вошла соседка, державшая в руках школьное фото гладко причесанного мальчика в красивой белой рубашке, жилетке и бабочке.