На излете, или В брызгах космической струи - Анатолий Зарецкий

Стоп-кран, похоже, нравился не только кораблинцам. Путь в семьдесят километров до Рязани ознаменовался пятью такими инцидентами. Во время одного из них, с третьей багажной полки в проход нашего купе упал спавший на ней пьяный. Все замерли от ужаса. Но, лежавший без видимых признаков жизни “пострадавший”, похоже, продолжал спать, даже не заметив своего падения. А когда все очнулись от шока и загалдели, разбудив бедолагу, его рука вдруг шевельнулась, быстро влезла в корзину одной из старушек, вытащила оттуда огурец и потянула его ко рту. Галдеж был мгновенно перекрыт поросячьим визгом “обобранной” старушки, которую тут же усовестили. Пьяный с добычей всеобщими усилиями был водружен на место, а обе старушки продолжили прерванную инцидентом трапезу. Они сели в Кораблино с полными продовольственными корзинами, а вышли в Рязани с пустыми. Трапеза отняла у них все движимое имущество, потому что другого у них с собой не было, но наполнило смыслом потерянное, было, впустую время в пути.

Добравшись до Рязани, почувствовал, что Москва почти рядом. Отсюда уже можно, при необходимости, добраться электричками. Конечно же, хотелось попасть на фирменную “Рязань-Москва”, о которой уже существовал анекдот-загадка – длинная зеленая, с синей полосой, пахнет колбасой. Увы, фирменная уже увезла десант рязанцев в московский набег за дефицитными в Рязани колбасными изделиями. Пришлось ехать обычными электричками, с множеством остановок у каждого столба и пересадками на узловых станциях. К вечеру я, наконец, позвонил в московскую квартиру, откуда уехал более двух месяцев назад.

Глава 3. Московский штиль

Конечно же, дома меня давно ждали, но, естественно, не с теми результатами. Мой вынужденный отпуск слишком затянулся, причем на неопределенный срок.

В первую неделю мне еще радовались все. В квартире, наконец, появился мужчина. Всю неделю я устранял строительные дефекты и следы женской инициативы.

Моя деятельная теща, привыкшая рассчитывать только на себя, в бетонной коробке почувствовала себя неуютно. До переселения она всегда жила в деревянных домах, и теперь ее раздражало, что она не могла вбить гвоздь в стену там, где ей хотелось.

А когда Таня принесла с работы горсть дюбелей, теща с утра до вечера пыталась вколотить их в бетон при помощи обычного молотка. Она оставила эти попытки лишь, когда отлетевший от стены дюбель попал ей в лоб.

После этого она стала вбивать их в оконные рамы, в рамы встроенных шкафов, в любые деревянные детали. К ним она привязывала веревки для сушки белья. Естественно, под нагрузкой дюбели рано или поздно вылетали. И постепенно их место занимали все более крупные гвозди, приколачиваемые рядом. К моему приезду часть деревянных конструкций уже была в трещинах и сколах и имела непрезентабельный вид, усугубляемый торчащими вкривь и вкось огромными гвоздями.

Когда все было приведено в порядок, теща стала изводить нелепыми поручениями. То требовала перевесить ковер чуть повыше, то сдвинуть его на метр влево, а то и вовсе переместить на противоположную стену.

– Вы решите окончательно, тогда переделаю, а бессмысленно дырявить стену больше не буду, – взбунтовался я.

– Будешь. Мужчина нужен, чтоб носить в дом деньги, а дома должен все время стучать молотком, выполняя женские прихоти. Денег ты не носишь, вот и стучи, – ехидничала теща. Я уже кожей ощущал ее неприязнь к моей персоне, вторгшейся, вопреки ее воле, на территорию, где она до сих пор царила безраздельно. Для начала я запретил ей выполнять “мужскую работу” по дому. А она это любила, хотя и ничего не умела.

Что ж, денег от меня действительно пока не было, но и бессмысленно стучать молотком не хотелось. “Не бери в голову. Гуляй пока со Светланкой”, – посоветовала Таня. В армии этот совет слышал неоднократно. Но, я не в армии. И что теперь? Бороться с тещей? А может, мама права, когда предупреждала, что жить в примаках нелегко? Ладно, дождусь, когда начну “носить в дом деньги”.

А пока переключился на прогулки с дочерью. Прямо с утра мы уходили с ней из дома. Я не брал прогулочную коляску – мы оба любили ходить пешком. А когда Светланка уставала, брал ее на руки и носил, пока снова не просилась на землю. Главное, мы много разговаривали. Я старался говорить доступным ей языком, не сюсюкая. Рассказывал сказки, фантазируя на ходу, и наблюдал ее реакцию. И мне нравились эти прогулки, потому что мне показалось, мы стали понимать друг друга. Моя маленькая доченька стала моей расширяющейся Вселенной.

На прогулках мы никогда не ходили по одному и тому же маршруту. Я постепенно изучал окрестности и прилегающий лесной массив Лосиного Острова. До сих пор я, житель лесостепи, а потом пустыни, редко бывал в лесу. Теперь же лес был рядом с домом. И я изучал его с большим интересом.

В конце августа объявились дядя Ваня и Шурик. Они намеревались остановиться у моего двоюродного брата Бориса, но не знали, что он недавно переехал в Измайлово. А потому вынуждены были разыскать меня. Я уже знал его адрес, но еще не был у него в новой квартире. И вот такая возможность представилась.

В Москву дядя приехал все в тех же милицейских галифе и синем, в тон брюк, форменном кителе со следами споротых погон, но уже в хромовых сапогах и приличной рубашке с короткими рукавами. Не было на его голове ужасной кепки, а на спине – выгоревшего засаленного рюкзака. Собственно, в руках у дяди вообще ничего не было. “Похоже, в этот раз все ухитрился зашить в галифе”, – подумал, увидев его в дверях нашей квартиры. Не был обременен поклажей и Шурик.

– Что это они? Вроде в гости приехали, а без гостинцев, – не преминула уколоть теща.

– А мешок картошки? Это дядя тогда передал, – выручил гостя, хотя и сам давно знал о его скупости. Он и в Харьков тогда приехал с пустыми руками. Да и Шурик недалеко ушел.

Отобедав, отправились в Измайлово. Боря встретил меня восторженно.

– Ну, наконец. Давно тебя ждал. Слышал, ты уволился, и будешь жить в Москве. Когда мы с тобой виделись в последний раз? – искренне интересовался моими делами брат.

– Год назад, когда ты из Чарджоу возвращался, – напомнил ему.

Я хорошо помнил тот день, когда пришла телеграмма: “Буду проездом. Поезд… Вагон…” Мне удалось добраться в Тюра-Там, когда поезд уже прибыл и готов был отправиться дальше. Я успел вскочить в соседний вагон, когда он уже тронулся. Борю увидел в тамбуре.