Наши против - Маргарита Ардо

На выходе из бухты волны угрожающе нарастали. Затем расступились, и громадная акула, подобно летучей рыбе, выскочила из морского чрева. Красно-сине-зелёные, сверкающие плавники распахнулись, как крылья, и мы увидели на загривке чудовища седока в чёрном. Он направлял акулищу прямо на нас. Девчонки взвизгнули и бросились в пальмы, мужичок из-за лодки туда же. Только я застыла на белой песчаной полоске, как кролик перед удавом.

Пара секунд, и гигантские челюсти клацнули, словно ковш экскаватора перед моим носом. Акула хряпнулась пузом о песок, пляж содрогнулся. Морская зверюга сложила крылья и встряхнулась, окатив меня солёными брызгами и песком одновременно.

Несмотря на крики из кустов «Беги, выдра! », «Тася, к нам! Скорее! » «Ой, вот дура…», я не могла пошевелиться от страха.

Нет у меня никакой реакции, я даже на права сдать не смогла – правила ответила на «отлично», но инструктор поседел…

И тут на песок спрыгнул здоровенный молодой мужчина в чёрном.

«Красивый», – пискнуло моё женское «Я»; самая быстрая часть меня, которая мгновенно отметила синие глазищи, прямой нос, широкие плечи, смоляные косы и короткую бороду, скорее отросшую щетину. Незнакомец нехорошо осклабился, глянув на мою грудь, и, внезапно сграбастав, перекинул на плечо.

– Ой! – вскрикнула я. – Помогите!

Мужчина взбежал по жабрам акулы, как по лестнице. Плюхнул меня животом и лицом в скользко-мокрый загривок чудовища так, что я ахнула. Попыталась подняться, отталкиваясь руками от вонючей рыбьей туши. Но незнакомец, оседлавший акулу, вдавил меня обратно ладонью, чтоб не рыпалась, и грозно выкрикнул:

– Кырлаг, йоши! Йах-хоу!

Чудовище попятилось в море, ловко развернулось, словно не весило пару-тройку центнеров. Расправило яркие крылья, от которых в нос ударило запахом рыбного рынка. И мы полетели над бирюзовой гладью моря, подминая тенью тысячи солнечных зайчиков на волнах.

Ой, мамочки! Меня что, похитили? !

Глава 2

Рита, Крохина и гребчихи метнулись к берегу за Тасей, но преступник на акуле скрылся так быстро, что догнать его не вышло бы и на байдарке с электромотором, не то что вплавь. Рита сообразила первой и ткнула пальцем в сторону убегающего косматого владельца лодки:

– За ним!

Надо же было хоть что-то выяснить…

Поднимая пятками облачка песка, мужичонка припустил к буйным зарослям с дикими воплями. Из-за пальм и жирных с прожилками лиан выкочили такие же маломытые, нечёсаные, южного типа мужчины с вёслами.

– Девочки, внимание! Аборигены! – воскликнула Рита Дзен.

Девушки еле успели затормозить. Мужичонка затараторил возбуждённо тыкая в пришелиц, и недолго думая представители местной расы двинули на них с выражением лиц «сейчас-как-дадим-больно».

– Ой, не к добру, – заметила Аня. – Валим?

– Абрыг морисо мухарка фу! – сказал крепкий товарищ с бородой, окатив негодующим презрением девчонок.

– Сам ты фу! – не выдержала Грымова. – Я тебе такой фу покажу, плакать будешь и маму звать.

Крохина подняла с песка что-то похожее на кокос и положила на плечо, готовясь метать. Аня, сощурив янтарно-карие глаза, подобрала палку с песка.

– Девочки, спокойно, – попыталась воззвать к голосу разума Рита.

Аборигены начали окружать девушек, гудя с нарастающей враждебностью. Девчонки отступали, теснясь друг к дружке. И вдруг бородач угрожающе замахнулся веслом. Аня увернулась. А Крохина рявкнула:

– Ну всё, я нервная сегодня! – И мохнатый кокос с синими прожилками влетел в лоб бородачу.

– Мухарка фу! – вскрикнул он, падая бесславно.

Возмущённо подхватив: «мухарка фу», толпа без разбору кинулась на девушек. Встав в боевую стойку, Рита принялась отбиваться и разбрасывать налетающих на неё аборигенов. Грымова и Фуц отобрали у нападающих вёсла и начали орудовать ими, прицельно попадая в лоб. Крохина устроила артиллерийский обстрел мохнатыми кокосами, параллельно раздавая пинки. Не прошло и трёх минут, как десяток кудлатых аборигенов валялся на песке со стонами, держась за лбы и пах.

– Кто с веслом к нам придёт… – удовлетворённо заявила Грымова и пнула долговязого дрыща в серой фуфайке. – Чё с этими делать-то теперь?

– Вязать нечем, – пробурчала Крохина.

– И незачем, – констатировала Рита. – Главное, так и не ясно, куда мы попали?

– Потому что так вообще не бывает… – сказала Аня Фуц, убирая пряди мокрых рыжих спиралек со лба и отирая кулак о джинсы.

– Глупо отрицать то, что есть, – пробормотала Рита.

– Так чё, какие идеи? – переступила с ноги на ногу Грымова, нежно пнув попытавшегося встать аборигена. – Нам обратно надо. Тренер хватится и заставит завтра десять километров бегать, если к отбою не вернёмся.

Аня Фуц показала на два солнца:

– Судя по ним, отбой ещё не скоро.

– Два… Солнца два… – глубокомысленно заметила Крохина. – А я кроме чая ничего такого не пила сегодня. Может, подмешали? Как на Олимпиаде допинг?

От больной темы все спортсменки нахмурились. Но тут с неба раздался визг, дунул ветер, и на землю спустилось облако. Остановилось в метре от песка и развеялось – перед ошалевшими девчонками с сизого ядра встал на песок старец с голубой бородой и двумя длинными косами, в синем балахоне с золотой блямбой на груди. Он бросил шарик в песок, тот отрикошетил и в полёте превратился в светящийся посох.

– Обана… – прошептала Грымова.

Старец нахмурился.

– Мухарка фу!

– Здравствуйте, – произнесла Рита, сообразив, что старец не прост: как минимум, дедушка Мюнхаузена, как максимум, представитель власти, и со всем уважением показала на побитых аборигенов: – Мы только защищались, сэр.

Старец окинул взглядом место происшествия, внимально вгляделся в каждую из девушек и щёлкнул внезапно гибким, как хлыст, посохом. Вокруг девушек взметнулись голубые облачка мерцающей пыли, и старец проговорил по-русски густо и басисто, как Шаляпин:

– Среди вас нет одарённой. Где она? Говорите, девицы из другого мира!

– А кто вы такой? – буркнула Грымова.

– Простите, мы не знаем об одарённой, – пробомотала Рита. – Но с нами сюда попала ещё одна девушка, Тася, Анастасия Воронцова…

– Да, выдру похитил какой-то чёрный тип на акуле с крыльями, – добавила Крохина.

– Когда? – сверкнул глазами старец. По-настоящему сверкнул, а не фигурально – брызнул искрами в песок, и засохший листик лианы вспыхнул и осыпался пеплом.