Такси заказывали? - Маргарита Ардо

И, наконец, пятна света. Я выпал в заполненный детьми и людьми холл. Тут царило оживление, гул, суета. Кто-то переодевался, кто-то смеялся, кто-то читал текст и что-то показывал.

Моя фея стояла с ангельскими крыльями в руках рядом с каким-то парнем и девушкой. И улыбалась им, особенно ему. Я застыл, понимая, что меня сюда не звали. Но чёрт меня побери, внутри уже что-то включилось, забурлило, словно в тёмной комнате жахнули светом, я даже ослеп от внезапной яркости. Всё размылось от непривычки. И оторвать взгляд от солнечного чуда я не мог. Так же, как и уйти.

В моей руке снова зазвонил телефон. «Терминатор», о-о-о… Я поспешно отбил звонок.

Нимфа обернулась, я сделал движение к ней, но она покачала головой отрицательно. Как очень взрослая женщина лишнему здесь мужчине. Я прочёл в её глазах просьбу.

Ну хорошо, я понял. Не дурак.

Я склонился к пацану, зубрящему с бумажки текст, и спросил:

– Во сколько заканчиваете?

– В девять, наверное.

Я поднял глаза, она всё ещё смотрела. Взрослая девочка с подсветкой изнутри.

Я кивнул ей, прощаясь, развернулся и пошёл к выходу.

Хорошо, у неё есть два часа, чтобы побыть с друзьями, у меня есть два часа, чтобы поздравить маму. А потом я хочу ещё солнца!

Глава 5

Поначалу глаза Мистера Мрачность были, как фары поезда в детской загадке: то потухнут, то погаснут. А взгляд говорил недвусмысленно: «Пожалуй, взорву мир. Достали! ». Но чем сильнее красавец сердился на меня, на дождь, на пробку, на телефон, из которого так и рвалась в нашу реальность кровавая терминаторша в шубах, тем больше мне хотелось его растормошить.

Я по натуре ужасно противоречивая личность! Потому меня несло, как гоночную машину по серпантину Монте-Карло. Я отмечала, как маленькие победы: о, усмехнулся! Ура, ещё раз! А это был намёк на улыбку. Бабац, он засмеялся! И какой у него оказался приятный бархатистый смех! До мурашек…

Я была готова бить в барабаны марш победы, как вдруг мистер-больше-не-мрачный развернулся ко мне, притормозив на светофоре, и глаза его оказались вовсе не асфальтово-серыми, а голубыми. Очень яркими. А во взгляде мелькнуло нечто такое, что заставило меня натянуть платье пониже и сесть попрямее.

Вот говорит же папа, что я всегда с мужчинами кокетничаю, хотя на самом деле я даже не думаю об этом. Ну, только если самую капельку… Что поделаешь с собственной природой?

Безымянный красавец мне очень нравился. Как секс-идол с обложки, который не может не нравиться. А вот ко мне табличку с надписью «Звезда года» не приделаешь – ни к макушке не прибьёшь, ни в руки не всунешь, как волонтёрскую перчатку на Чемпионате мира.

И я точно знаю, что мы с ним из разных весовых категорий. Я об этом сразу честно сказала: дорожки Порше и скутера не пересекаются. А если и пересекаются, догадайтесь, кто всмятку? Вот то-то же.

Совсем недавно я снова убедилась, что мужчины после разрыва способны чудить, а после развода и подавно! Горячие поцелуи, страстный секс, а потом всё, ты уже в его жизни не существуешь – на горизонте другие перспективы. Он в новом баре, клубе, на сайте знакомств с подсознательным лозунгом: «Йу-хууу, я свободен, девчонки, все сюда! » А в это самое время ты выметаешь из-под кровати, выковыриваешь из ушей и вытряхиваешь из волос лапшу марки «Серьёзные отношения». Он их обещал, и ты именно на них и настраивалась.

У красавца напротив всего три дня «вольной», если не врёт, и, кажется, он прямо сейчас осознал, что самое время устроить разгул, судя по чёртикам в глазах и заявлению:

– А почему это мы с вами не встретимся больше? К чёрту поезда, купе и прочие спецэффекты!

Очень уверенно и безапелляционно заявил.

Между прочим, это я такое правило придумала, мне и отменять. Или нет.

Я решила, что нет. Я уже выросла из иллюзии, что ради одной ночи, одного взгляда, одного поцелуя можно разбить себе сердце, а потом хоть трава не расти. Нет уж, дудки! Я в своей личной жизни хотела и траву, и цветочки, и парк с прудиком и двумя лебедями.

А одну незабываемую ночь я лучше проведу в обнимку с подушкой и высплюсь, вместо того, чтобы взращивать в себе комплексы и терзаться, почему он второй раз не позвонил.

Ведь не позвонит же, интуицию не проведёшь!

Поэтому я выскочила из машины у клуба “Barton Blue”, обрадовалась ребятам из драм-кружка и всучила им пакеты с реквизитом. Напоследок я всё-таки не удержалась. Может, оттого, что Мистер Неизвестность опять погрустнел, и в моей душе стало как-то неправильно – наверное, так чувствует художник, который старательно рисовал улыбку на альбомном листе, и она получилась яркой, хорошей, настоящей, но вдруг пошёл дождь, и гуашь потекла струйками с белой бумаги.

В качестве спасения «улыбки» я его и поцеловала. Быстро, как французы при расставании со своими «бизу-бизу». И сбежала. Потому что несмотря на все убеждения и прекрасно выстроенные логические цепочки губы Мистера Элегантность оказались нежными и вкусными, у меня даже голова закружилась.

* * *

Самое лучшее место, где можно спастись от иллюзий, – детский театр! Вокруг такой галдёж, что не до смятения – собственных мыслей не слышно.

– Крылья? Где крылья? ! – встретила меня Валюха с вытаращенными глазами, обведёнными стрелками а ля индийская танцовщица и с разноцветными блёстками по всеми лицу. Фея, между прочим, а не хухры-мухры!

– В пакете с цветочками, – ответила я. – Вон он, у стены.

Ко мне подскочил Костик, наш чудо-режиссёр, стройный, лысый, страшно симпатичный и с пронзительными глазами Гамлета, узревшего призрак отца. У него всегда такие глаза. Думаю, он высматривает ими Музу, чтобы ухватить её за хвост и записать новый сценарий для пьесы. Или стихи. Кстати, у него хорошие стихи!

– Рога взяла? – спросил он строго.

Перед спектаклем он всегда волнуется.

– А что, Василина ещё тебе не наставила? – хмыкнула я. – Как не заботливо с её стороны!

У Костика вытянулось лицо, а мы дружно рассмеялись.

– Не бойся, есть тут про запас. Для чёрта всё в первую очередь!