Любовь под прикрытием - Маргарита Ардо

Раф кивнул. В данном случае хорошо, что он не разговорчив.

Через пять минут мы уже шли по коровнику с накинутыми на плечи белыми халатами. Хорьков маршировал перед нами, с гордостью окидывая взглядом свою жующую сено вотчину. Невысокий, подвижный, крепко сбитый, с посеребрённым ёжиком и короткими пегими усами под пронырливым носом, он был похож на в меру упитанного, одомашненного хорька.

– Вот, Люба, на днях мы установили новый автомат подачи сена.

– Здорово! Просто замечательно! – воскликнула я и пояснила Рафу: – Александр серьёзно подошёл к вопросу открытия фермы. Ездил в Швейцарию и внедрил здесь наиболее удачные идеи.

– Прежде всего, – встрял Хорьков, – мы относимся крайне дотошно к селекционированию коров. У меня только голштинские, лучшие экземпляры…

Раф немного склонил голову и вдруг сказал:

– Лучшие представители голштинской породы отличаются чёрно-белым окрасом.

Я удивилась. Хорьков обиделся и опух щеками.

– У меня разновидность красно-пёстрая. Одна корова даёт от тридцати до сорока двух литров молока в день! Только до семидесятых годов такой подвид считался рецессионным, а теперь наоборот, – гордо вскинул подбородок фермер. – Поэтому у меня пятьдесят голов, и все исключительно красно-пёстрые.

Раф пожал плечами и посмотрел на меня. Я продолжила экскурсию, улыбаясь и расхваливая хозяйство Хорькова на все лады. Тут действительно было круче, чем на любой другой ферме района. Рафаэль кивал, как договаривались, хотя в окружении коров и сена выглядел странно и неуместно – именно, как испанский гранд, случайно забредший в хлев.

Зато Хорьков цвёл, чувствуя себя бароном молочных рек и королём кисельных берегов.

– Вы специально ко мне приехали? – явно ожидая положительный ответ, залихватски спросил он.

– О нет, – мотнула я головой, пора было добавить кислинки в щедро разлитый мною мёд. – Мы были у Корнилюка на переговорах, а потом решили заглянуть к вам, раз уж по пути. Я люблю у вас бывать, вы всегда вкусным чаем угощаете и на ухоженных коровок посмотреть приятно. И теперь ведь уже не будет повода к вам заглядывать.

Хорьков опустил глаза.

Да-да, чувствуй вину, гад молочный! Я к нему со всей душой, а он к монстрам бездушным переметнулся. И ведь Корнилюк мне выложил, что разница Тримм-Тиль-Баном предложена в рубль всего за литр. В рубль! Предатель!

Я улыбнулась ему так же, как на выпускных учителя улыбаются: типа, хорошие вы детки, но идите-ка уже лесом. Хорьков вздохнул:

– Надеюсь, вы на самом деле не в обиде, Люба. Работать с вами мне тоже было приятно.

– О, Боже, конечно нет, – просияла я, – какая обида! Ваш объём мы уже нашли, как восполнить, тем более под предложенные мной новые условия сотрудничества очередь выстроилась.

– А какие условия? – повёл носом Хорьков.

– Стабильная цена круглогодично для эксклюзивных поставщиков, – как бы между делом бросила я, подходя погладить задумчивую корову, провожающую меня влажными карими глазами.

– То есть летом, как зимой? ! – пробормотал мне в спину Хорьков.

– Да. Так удобней вести бухгалтерию, налоги платить, и так далее. Есть своя выгода в стабильности. – И, поглаживая крутой лоб животного, прикрывшего от удовольствия веки, я назвала сумму за литр. Обернулась.

Хорьковые глаза стали круглее и загорелись алчностью. Он засунул руки в карманы, высунул, облизал губы под усами. Обернулся, достал телефон, глянул на тёмный экран. Но поджал губы и ничего не сказал.

И тут Раф, отодвигая носком ботинка упавшую на дорожку солому произнёс:

– Любовь, а мы не опоздаем с вами на частный молочный комбинат в Глазово?

Мы с Хорьковым моргнули. Меня огорошило одно: откуда Раф про него знает? ! Это же самая круть в Подмосковье, но у них все ходы записаны, к ним не пробиться! Раф вроде дипломатией занимался, а не молочным бизнесом…

– А зачем вам в Глазово? – хрипло спросил Хорьков.

– Ну, мы планируем расширяться, – на ходу нашлась я, отвлекаясь от томно жующей бурёнки.

– А в Глазово самая передовая автоматика, – добавил невозмутимо Раф. – И объёмы.

Хорьков засуетился.

– Да разве ж там автоматика? Точнее, даже если и есть, подумаешь? ! Там к коровам, как к машинам относятся! Ничего человеческого! Конвейер. А у меня каждая коханная. И вообще личность. Я по именам их всех знаю: вот это Красуня, а это Сифильда, а вот, с пятнышком на лбу – Офелия…

Раф кивком указал на клипсу в которой был прикреплён лейбл с именем.

– Я тоже умею читать.

Хорьков пыхнул:

– Да я их даже по крупу узнаю! И мы их пасём на свободном выгуле, а не сухим сеном кормим. На солнышке выгуливаем. Это вкус даёт молоку натуральный! Как в деревне у бабушки. Никакое Глазово вам такое не даст.

– Ну, мы рады были с вами работать, – ответила я, – но вы сами предпочли другого закупщика.

– Возможно, я поторопился…

– Нам тоже нужна стабильность, – развела я руками и, как фокусник извлекла из внешнего кармана портфеля пустой договор. – Именно поэтому я и прибегаю к на первый взгляд не выгодным для меня условиям. Платить больше, чтобы не заниматься одним и тем же вопросом из года в год? Пожалуйста. Но я и от контрагентов потребую того же. Мне главное – эксклюзивность и постоянство.

– Можно? – Хорьков аккуратно взял из моих рук договор. Забегал глазами по строчкам, облизнул верхнюю губу и быстро предложил: – Я бы очень хотел почитать. Это что-то новое в нашем бизнесе…

– Но мы торопимся, – буркнул Раф, вновь заставив меня опешить.

Зачем? Ведь товарищ уже почти наш. Спугнёт!

Однако Хорьков ещё сильнее засуетился, замахал руками:

– Вы же ещё не видели наш «детский сад»! У нас там новая технология добавлена. В Штатах заказал поилку, имитирующую вымя. Обязательно посмотрите, а я на минуточку вас покину. Вот сюда, сюда, гости дорогие, прошу. Без «яслей» разве ж можно экскурсию заканчивать?

Он распахнул дверь в более светлое, тёплое помещение, где в загончиках с похожими на палатки белыми домиками топтались телята.

– Вечно голодные, – воскликнул Хорьков, – хоть по семь литров в день выдувают. Ну, посмотрите-посмотрите, познакомьтесь… А я сейчас.