Как до Жирафа… - Маргарита Ардо

Я вжалась в спинку стула и пробормотала:

– Вы сказали, что меня уволите, если завтра я не сдам…

– Не уволю! Идёмте уже! Ко всем чертям!

Я бессознательно обвила ногами ножку стула – если ко всем чертям, то пусть катит вместе с креслом. Оно хотя бы моё, родное почти. С пятнышком от йогурта и просиженной седушкой.

– Давайте я не пойду? – сглотнув, ответила я.

– Не пойдёте? ! – Царевич взглянул на меня так, что в моём животе всё окончательно заледенело, превратилось в сосульки и тоскливо завыло. Он проскрежетал: – Так значит? С вами по-хорошему… А, выходит, надо только по-плохому?

О Боже, он всё-таки хочет меня уволить, – поняла я с ужасом и перед глазами встало большими красными цифрами пятое число на календаре – дата выплаты очередного транша в ипотеку. Отчаяние забило молоточками по вискам, меня накрыла паника, а в этом состоянии я совершаю разные поступки, чаще всего неумные, и я выкрикнула:

– Андрей Викторович, я не хочу с вами спать!

Царевич моргнул и выпрямился так, словно сзади его огрели лопатой.

– Зачем спать? ! – спросил он недоуменно. – Я сегодня спать не собирался.

Боже, всё пропало! Он собрался веселиться всю ночь? ! Ну что же, ему моделей в клубах не досталось? Если невтерпёж, есть же ночные бабочки. Элитные даже. Они рады будут, он ведь богатый и красавец, хоть и бледный. А я… я же совсем не его весовой категории и не их! В этой вязаной кофте и штанах я наверняка выгляжу асексуально. Неужели, его такое заводит? Что делать? ! Автоматически взлохматив волосы – вдруг испугается и передумает, – я слегка подалась вперёд:

– Прошу прощения, вы сказали, как женщина… я вам нужна… Так вот знайте, мои принципы… И вообще я не…

– Принципы – это хорошо. Тем более хорошо, – кивнул он и нахмурился, будто просил не чего-то такого, а за хлебушком сходить: – Долго мне вас ещё ждать?

Я громко выдохнула и отцепилась от кресла. На подлокотниках остались следы от моих влажных ладоней. Голова закружилась.

– То есть мне обязательно придётся? ! – во рту пересохло.

– У меня нет выбора, – ответил царевич и снял с вешалки моё пальто, сиротливо висящее во мраке, похожее на бэушные крылья ангела. Чёрного…

Царевич подал мне пальто, я закашлялась. Надела. И решилась:

– Нет, я всё-таки не пойду с вами, извините.

– Вы издеваетесь? ! Я же сказал: у меня нет выбора! Есть только вы и всё! Какой тут, к чертям, выбор? ! – в голосе царевича вдруг зазвенело такое невыразимое отчаяние, будто речь шла о жизни и смерти. В глазах его разлилась безысходность, даже гнев отошёл на задний план, будто спрятался за зрачки.

И мне стало его жалко. По-человечески. Даже сердце дрогнуло.

– Ну, если всё настолько плохо… – начала я, пытаясь понять, чем же ему помочь: может, валерьяночки накапать – был вроде в офисном холодильнике пузырёк? Для успокоения. Не торговать же мне в самом деле телом из-за его прихоти? !

Однако царевич трактовал мою слабину по-своему, схватил за руку и потащил вниз по лестнице к выходу. Я еле успела сумку подхватить.

– Э-э, погодите…

– Времени нет! Я живу близко! – на бегу проговорил Андрей Викторович.

Стараясь не споткнуться, я открывала рот и выдавала хриплые междометия, как переоравшая по весне кошка, но никак не могла подобрать нужных фраз, возражений и примеров словесной пикировки, растерявшись от подобного напора. Ладонь его была крепкой, горячей и уверенной, чего не скажешь о выражении лица. Уже возле входа, взглянув на охранника, царевич резко затормозил. И я тоже, понимая, что так и не переобула свои растоптанные, как домашние тапочки, удобные мокасины в демисезонные ботинки.

– Чёрт! Портмоне забыл! Стойте! Ждите здесь! – рявкнул он и вихрем взлетел обратно – вверх по лестнице.

Охранник в синей форме поглядывал равнодушно то на меня, то в мониторы. Электронные часы показывали 23: 00. Засиживаться на работе – зло! И маршрутки уже, наверное, не ходят. Я вздохнула-выдохнула и пришла в себя. Чего я стою? Зачем жду его? Неужели достаточно жалости, ипотеки и неумения сказать «нет», чтобы стать падшей женщиной? Кажется, я сошла с ума…

Чувство собственного достоинства победило. Я неловко кивнула охраннику и, пикнув пропуском, вышла наружу. Сердце колотилось: позади был невменяемый, озабоченный шеф, впереди мрак будущего, долги, коллекторы… Как камень в сказке на перекрёстке: налево пойдёшь – коня потеряешь, направо – совсем трындец… Мне было направо, – там можно угол срезать и через дворы быстрее дойти. Для увеличения эффекта меня окатило дождём и холодом, ветер распатлал волосы и задрал полы пальто. Я задрожала, но пошла.

Не успела я пересечь почти пустую парковку перед нашим зданием, как спринтерским бегом меня догнал Андрей Викторович и щёлкнул кнопкой сигнализации. Прямо перед моим носом сверкнул жёлтыми фарами мрачный танкообразный внедорожник. И шеф прокричал:

– Хорошо, что вы пошли к машине! Надо быстрее! Садитесь!

Я посмотрела на запыхавшегося царевича, окончательно убедившись в его ненормальности, а он резким движением распахнул водительскую дверь и выпалил:

– Ну скорей же! Она одна дома! А ей всего три года!

– Кому? ! – опешила я.

– Дочери. Разве я не сказал? ! – он уже сидел за рулём и нетерпливо глядел на меня. – У меня регистрация на самолёт через два часа. Я не имею права не ехать! !! Сами понимаете, что я не могу взять с собой на переговоры в Китай трёхлетнего ребенка!

Э-э…

– А ваши родители? – пробормотала я, чувствуя себя беспросветной дурой и никому не нужной, как женщина.

А ведь было в этом что-то… отрицательно-романтическое: шеф-красавец и я с волосами дыбом, одетая, как синий чулок, с которым он готов прямо сейчас, иначе умрёт… Размечталась. Тьфу!

– Они в Париже на выставке, – ответил вампир. – Няня с гриппом, сменная не берёт трубку. Эта стерва, её мать, мы договорились, я предоставил все условия. А только что Лана позвонила мне и сказала, что у неё дела. И уехала, оставив дочку одну! – глаза у него горели огнём. – Одну дома! !! Вы понимаете? !

Ничего себе мать…