Курьер - Николай Степанов

– Отставить перечить деду! Я в ответе за вас перед памятью ваших родителей, а ты, ежели что случится, в ответе передо мной и за себя, и за Аркаша. Понятно? !

– Да.

– Вот и хорошо. Внучок, сбегай в сарай. Помнишь, я тебе про тайник говорил?

– Да, деда.

– Принеси оттуда, что найдешь.

Мальчик выскочил из дома.

– Линель, если брат заметит дым над деревней, сразу идите к городу. Через лес. Дорогу помнишь?

– Найду, не маленькая, – нахмурилась девушка.

– Вот и славно. Там спросите Луркеша однорукого. Покажешь ему вот это и попросишь приютить. Мужик хороший, не обидит.

Дед повесил на шею внучки медальон – именной знак, который вручали ветеранам гвардии.

– Дедушка…

– Отставить слезы! Глядишь, все и обойдется. И мы вместе посмеемся над нынешними причудами старика.

– Я там только вот чего нашел. – Аркаш принес зеленый мешочек.

– То, что нужно. – Катош передал кошелек девушке. – Держи, внучка. Тут семь монет серебром. Для города деньги небольшие, но на пару декад должно хватить. Ну все, пора прощаться. Вон уже и Сертуш пришел.

– Сертуш?

– Ему с вами по пути, – с нажимом в голосе произнес мужчина.

Девушка поняла, что спорить бесполезно. Она повесила колчан, перекинула лук через плечо, пристегнула ножны второго кинжала к ремешку и взяла корзину.

– Я готова.

Старик невольно залюбовался на внучку. Такая же черноволосая, как мать, с удивительно лучистыми зелеными глазами, доставшимися в наследство от отца.

– Вот и славно. Ступайте, да сохранит вас Ярхур.

Все трое вышли на подворье.

– Мое почтение, дядя Катош. Здравствуй, Линель, привет, Аркаш. – Парень не мог скрыть улыбку, глядя на девушку.

– Молодец, вовремя прибыл. – Старик пожал руку молодому кузнецу. – Интересная у тебя рогатина.

– Я сам ее выковал, – не смог не похвалиться тот.

Древко венчал раздвоенный наконечник из черного металла. Когда же Сертуш нажал на выступ рукояти, с другого конца оружия выскочило тонкое серебристое лезвие. Рогатина превращалась в копье.

– Хитро. А владеть умеешь?

– Показать? – Молодой человек очень хотел покрасоваться не столько перед хозяином дома, сколько перед его внучкой.

– Не сейчас. Скоро солнце взойдет, а вам еще идти и идти.

Катош проводил молодежь и повернул к избушке. Мысли путались. Предостережение ведуньи могло оказаться ложным, как и два предыдущих, а он отправил внуков в глухой лес, который таил немало опасностей.

– Не пропадут, – успокаивал себя вслух старик. – Зря, что ли, я их учил столько лет? Да и Сертуш – парнишка здоровый…

Отмахнувшись от тяжких дум, воин решил подготовиться к беде, о которой говорила Мирколь. До рассвета оставалось еще немного времени.

– Ну что, соскучился по мне, родимый? – Он бережно погладил гвардейский лук, выбрал лучшую тетиву и вскоре уже проверял готовое к бою оружие. – Ежели чего, мы с тобой еще повоюем.

Звук шагов заставил насторожиться, но ненадолго. Охотник быстро узнал тяжелую поступь кузнеца. Вот скрипнула калитка…

– Эй, сосед! Дома?

– А куда я денусь? – Стрелок вышел из хаты. – Здравствуй, Дараш.

– И тебе не болеть, – угрюмо произнес кузнец. – Ты куда моего сына отправил?

– Да никуда. Просто попросил парня моих в лесу покараулить. Они сегодня за грибами пошли, а я с ногой маюсь.

– С каких это пор у нас по грибы с охраной ходят? Чего задумал, сосед? Не темни.

– Зачем темнить? Пришла вчера ночью Мирколь, стала страшилки рассказывать. Да ты и сам небось все знаешь.

– Ведунья? – переспросил утренний гость. – Ночью?

– Ну да.

– Ври, да не завирайся, сосед. Бабка еще вчера днем к духам отправилась.

– Как это? – покачнулся Катош. – Я же с ней, как с тобой сейчас… Она потом от меня прямиком в лес потопала…

По тому, как изменилось лицо стрелка, Дараш понял: дед Линель ничего не придумывает. Однако кузнец сам видел бездыханное тело старухи.

– У тебя с ногой серьезно? Может, видения от боли?

– Я так плохо выгляжу?

– Сейчас нормально, но ведь дело ночью было.

– Было б все настолько скверно, вряд ли бы я до кузницы дошел и с твоим сыном смог переговорить, – рассердился стрелок.

– Тоже верно, – согласился гость. – Неужто кто в деревне решил так нехорошо пошутить? И чего тебе та Мирколь наговорила?

– Сказала, беда кровавая на рассвете в деревню придет.

– Из леса? – с иронией спросил Дараш.

– Нет, со степи.

– Да быть того не может!

– Я тоже до сих пор сомневаюсь…

– Но внуков решил в дубраву спровадить. А почему другим ничего не рассказал?

– Ведунья, перед тем как заглянуть ко мне, была у старосты. Сказала, этот олух и слушать ее не захотел. Представляешь, если бы я…

В это время раздался скулеж собак с дальнего конца деревни. Мужчины притихли и обогнули дом.

– Видишь? – с тревогой в голосе спросил стрелок.

– Куда мне, – махнул рукой кузнец. – Что там?

– Какие-то тени между избами шныряют. На собак похожи.

– Глаза у них красные? !

– Думаешь, отсюда видно? – усмехнулся Катош, и вдруг лицо его стало каменным. – Воркулы? ! Так далеко от границы?

– Надо народ поднимать. Иначе они всех сонными порвут. Спасибо за сына. – Кузнец поспешил к старой сторожевой башне.

Охотник не стал его останавливать. Рядом с вышкой стояла изба Дараша. И спешил тот сейчас к жене и дочке.

– Неужели они опять за свое? – прошептал воин, всматриваясь в даль.

Боевое крещение Катош получил сорок пять лет назад на реке Аяхис, разделявшей Журавию и Вархаям, в стычке с необычным подразделением вархаямцев. Тогда-то он впервые узнал о воркулах от опытных сослуживцев.

Ветераны рассказывали, что в воркулов превращались специально обученные бойцы, которых отдавали в подчинение серому шаману. Первую декаду он заставлял подопечных пить кровь волков, вторую по ночам произносил над новобранцами мощные заклятия, а на третью отпускал безоружными в дремучий лес. Успешно завершал обучение тот, кто приходил с добычей, остальные становились оборотнями и погибали от зашитого под кожу серебра.