Легко! - Николай Степанов

– Чего?

– Понятно. Тогда не мог бы ты подарить мне вот этот браслетик? – Указательный палец следователя остановился в миллиметре от сверкающего предмета.

– Да забирайте хоть все, господин хороший. Мне же ничего не жалко.

– Зачем же все? Мы не грабители. Даришь?

– Дарю, – сказал я и заметил, как яркость огоньков браслета значительно уменьшилась.

– А ты в судьбу веришь? – неожиданно спросил он, спрятав вещицу в карман.

В какую судьбу мог верить простой деревенский парень, которого я тут старательно пытался изображать?

– Чего?

– Будем считать, что веришь. Тогда возьми монетку и подкинь вверх.

– Зачем?

– Сделай мне такое одолжение! – Слова прозвучали как приказ.

Я пожал плечами, взял пятирублевую монету и бросил.

– Ну ты и фрукт! – воскликнул мой таинственный собеседник и едва не высунулся из темноты.

Монетка упала ребром в щель и застряла. Следователь даже стукнул кулаком по столу, пытаясь исправить нестандартное положение, но пятерка только глубже «окопалась» и падать не собиралась.

– Прямо не знаю, что с тобой делать? – Настроение у мужика явно испортилось.

– Так может, я того… пойду? Еще успею на королеву поглазеть. Когда еще случай выпадет.

– Хм… – Следователь снова положил руку на стол, указывая на мои богатства. – Ладно, забирай свои вещи и топай отсюда. Видать, кости сегодня выпали в твою сторону.

Чьи там были кости и куда они выпали, меня не волновало. Главное – отпустили.

– Можешь считать, что сегодня ты второй раз родился, – тихо произнес стражник, выводивший меня из мрачного здания городской тюрьмы.

Когда я пришел к месту встречи владычицы с народом, последнего там находилось немного, но стоило круглым часам на башне завести унылую мелодию, как со всех переулков, примыкающих к площади, повалил люд. В результате меня вынесло в первые ряды зевак, к самой решетке того здания, в окне третьего этажа которого должна была появиться королева.

Как и положено женщине, она не спешила. Полчаса мне с двух сторон активно мяли бока, а потом оглушили громогласным «ура! », ознаменовавшим появление долгожданной правительницы.

Особа оказалась не лишена привлекательности, и, если бы не чрезмерная бледность, можно было бы посчитать ее красавицей. На мой вкус. Хотя за пару секунд трудно оценить внешность, а большего времени на осмотр самой главной достопримечательности Зюрюнграда не предоставили. И на том спасибо. До вечера еще требовалось уладить кое-какие дела, поэтому особого недовольства от скоротечности первой встречи я не испытывал.

– Где тут Якорная улица? – поинтересовался я у одного из прохожих.

– Пойдешь по проспекту Королевы до первого Узрандского переулка, по нему шагов триста до улицы Первой леди, потом направо. Там и будет твоя улица. Только теперь она по-другому называется.

– Не подскажете, как?

– Зеленая.

– Спасибо.

Страстью к изменению названий страдает, наверное, каждый властитель, желающий вычеркнуть из истории имена неугодных предшественников, но чем Узранде помешал якорь? Или в столице теперь любое название просто обязано иметь хоть какое-то отношение к королеве?

Найти нужный дом оказалось несложно, он издалека бросался в глаза забитыми крест-накрест окнами. Проникнуть внутрь тоже проблем не составило. Хуже пришлось с поиском входа в подвал и отпиранием проржавевшего за десять лет замка. Хрумстыч, вручая ключ от тайного подземелья, не предупредил о возможных осложнениях. Конечно, если бы он перед женитьбой смог хотя бы частично предугадать последствия, трижды бы смазал непослушное устройство, и мне не пришлось бы в восьмой раз убеждать себя в том, что «жить хорошо и жизнь хороша». В итоге я решил: дверь обошлась со мной непорядочно и заслуживает соответствующего обращения. Да и как можно было подумать иначе, если солнце уже спряталось за горизонт (о чем свидетельствовали кисточки на ставших острыми ушах), а я до сих пор находился вне подземелья. Нельзя же так с людьми, даже если у них лицо на человеческое не похоже. Удар ногой явился выходом негативной энергии, скопившейся у меня от долгого и нудного сидения под замочной скважиной.

Ну совсем же другое дело! Ключ повернулся без малейших усилий и на меня повеяло долгожданной сыростью. Теперь направо и прямо, стараясь не отрывать руки от влажной стенки подземного тоннеля.

Не знаю, сколько времени я провел в абсолютной темноте, но мне показалось, что немногим меньше вечности. Наконец ноги споткнулись о ступени, ведущие наверх. Пришел. Вот он, дворец, точнее подвал под королевскими покоями. Оставалось только выбраться из подземелья и перейти, как мне обещали, из пустующей спальни короля в соседнюю комнату, соединенную с первой скрытым коридорчиком.

– Вряд ли она устроила себе опочивальню в другом месте дворца, – убеждал король, отправляя меня на задание. – Это единственная комната с отделкой стен из малахита – любимого камня Узранды.

– Может, она себе за эти годы изумрудную спальню отгрохала? – засомневался я.

– Ну, ты и сказал! – засмеялся тогда Хрумстыч. – Она скорее отрежет себе голову, чем приблизится к изумруду.

– Почему так?

– Помнишь про рубиновые наконечники?

– Которые разят тех, у кого кровь нормального цвета?

– Да. Так вот, изумруд, если к нему прицепить нужный заговор, в сотни раз опасней. Но только для таких, как нынешняя властительница. Одна беда – в наших краях этот полезный камешек не встречается, а один-единственный, что был у моей первой жены, бесследно канул за пару дней до ее исчезновения. Полагаю, и первая и вторая пропажа не обошлись без Узранды…

Выход из подземелья привел меня в старый платяной шкаф, где, наверное, все десять лет никто не перетряхивал одежду. Нос и в подземелье чесался, как проклятый, а тут стало совсем невмоготу – хоть откручивай. Вот что значит чужеродная кровь – не хочет вести себя спокойно.

Спальня короля пребывала в диком запустении. Где-то здесь должен быть небольшой коридорчик в соседнюю комнату. В медовый месяц Хрумстыч ночевал в покоях жены и не успел поведать ей обо всех сюрпризах дворца. Сейчас это право было предоставлено мне. Не совсем деликатно с моей стороны, но я же действую по личной просьбе законного мужа. Правда, супруга считала его погибшим. Что ж, узнает – «обрадуется».