Римский орел - Александр Мазин

В соседнем отсеке шла погрузка. Туземцев загоняли наверх. Из-за переборки доносился детский плач, перемежаемый бодрыми командами «погонщиков».

Спустя некоторое время в пассажирский отсек ввалилось полдюжины бандюков-«коммандос». Очень довольных. Старший из них, бычара с крохотными черными усиками и следом ожога на полщеки, что-то сказал по-испански. Сэм ответил. Потом покосился на Черепанова и продемонстрировал запястье, на котором остался след от хватки Геннадия.

«Обожженный» кивнул, а остальные «амигос» одобрительно защелкали.

– Говорит, ты такой здоровый, – пояснил Сэм. – Панчо говорит: сразу видно – русский.

Черепанов ухмыльнулся. Он знал, что в маечке смотрится достаточно весомо. В отличие от многих бывших спортсменов, Геннадий тщательно следил за тем, чтобы поддерживать себя в форме. Профессия летуна требовала идеального здоровья. Тем более он уже тогда целил на самый верх, за пределы воздушной стихии. А там требования еще выше…

Вертолет рвануло, дернуло, мотнуло в сторону. В грузовом завизжали. Практически пустая машина пошла вверх так, словно поднималась с предельной загрузкой.

«Любитель», – пренебрежительно подумал Черепанов о пилоте. Вспомнилось, как взлетают настоящие боевые вертолетчики. Резко, низко, под острым углом к горизонту, чтоб затаившийся вражина не влепил подарочек на взлете…

И тут Геннадия пробила тоска. Остро захотелось неба. Не так, как сейчас: грузом в неуклюжей машине, а чтобы ходил в руках теплый чуткий штурвал, чтобы заворачивалось вокруг пространство…

Молодчики гомонили по-испански, перекрикивая рев двигателей. Оружие они держали между колен, беспечно. Черепанов мог бы легко дотянуться до ближайшего автомата…

И что дальше? Даже если он сумеет положить всех в отсеке?

Летели недолго. Может, с полчаса. Потом вертолет ухнул вниз так, что уши заложило, завис, опять нырнул – и сел. Вернее, плюхнулся.

«Коммандос» полезли в грузовой отсек. Меченый Панчо мимоходом звонко хлопнул Черепанова по плечу, изрек что-то одобрительное.

Минут через пять поднялся и Сэм:

– Пошли!

Это была узкая долина, к удивлению Черепанова, «оборудованная» самой настоящей взлетной полосой. В дальнем конце ее имелся прикрытый камуфляжными сетками ангар. За ангаром, под деревьями, – одноэтажные бараки.

Индейцы из поселка сбились в кучу, жались друг к другу. В основном – молодежь и подростки. Несколько взрослых мужчин со связанными руками и окровавленными физиономиями.

Из кабины вертолета спустился Лян. Вернее, спрыгнул. С четырехметровой высоты. Отлично спрыгнул, мягко. Черепанов оценил. Сам бы он так не смог, хотя прыжковый опыт и навыки имел изрядные. Оценил и отметил: опасный мужик. Очень опасный.

Азиат подошел к кучке аборигенов, что-то сказал своим, и индейцев погнали к баракам. Геннадий профессионально отметил, что с воздуха поселок прикрыт идеально. Да и полоса тоже неплохо замаскирована. Во всю длину ее выложена полоса мелких и крупных камней, между которыми проложили тусклую металлизированную ткань. Но это снизу видно, что тряпка, а сверху наверняка покажется, что ручеек. И на солнышке блестит. Да уж, такое не лох придумал. Но возникает вопрос: зачем?

Лян жестом поманил их к себе:

– Как тебя зовут, русский летчик? Кто ты и как сюда попал?

– Геннадий Черепанов. Летчик-испытатель, – лаконично ответил Геннадий. – Демонстрировал модель на столичной ярмарке. Были неполадки с системой. Катапультировался. Попал к местным… – подумал, не пошутить ли по этому поводу? Нет, не стоит. Физиономия китайца не располагала к шуткам. – Теперь у вас. Это все.

– Какой самолет ты пилотировал?

– «МиГ»-двадцать пятый.

Азиат кивнул:

– Военный летчик?

– Да.

Не было смысла скрывать то, что очевидно.

– Сейчас где служишь?

– Нигде. У нас сокращение штатов. – Черепанов криво усмехнулся.

Вспомнился анекдот советских времен.

На совещании в генштабе:

«Товарищи офицеры. Главный вопрос сегодняшнего совещания – сокращение штатов. Вопросы есть? Предложения? Так, если других предложений нет, начнем с Канзаса…»

Нынче все реализовалось с точностью до наоборот.

Зато вот у боевого офицера самой что ни на есть закрытой категории во время отпуска появилась возможность подкалымить в западном полушарии. Вот и подзаработал… Нет, правильно их при совке за бугор не пускали.

– Все, что ты сказал, будет проверено, – заявил китаец. – Если врешь, то лучше признайся сейчас.

Черепанов пожал плечами:

– Проверяйте. В том, что я сказал, ничего секретного нет.

– Он будет жить в шестом блоке, – сказал китаец Сэму по-английски. – Покажешь ему, где столовая.

Глава четырнадцатая

Развлечения латиноамериканских мачо

Пронзительный вопль раздался снаружи. Черепанов опустил ложку…

– Ты кушай, русский, – невозмутимо посоветовал Сэм. – Тебя это не касается.

В столовой, приземистом здании на коротких сваях, кроме них, было еще человек десять. Все – мужчины. И никто не обратил внимания на крик.

Черепанов поглядел в окно, затянутое противомоскитной сеткой: на лужайке перед столовой старый индеец чистил котел.

Кричал явно не он.

Еще один вопль.

– А посмотреть я могу? – спросил Геннадий.

– Можешь, – кивнул мулат. – Посмотреть можешь. Но лучше сначала покушай.

«Ешь, когда дают, и спи, когда есть возможность». Старое солдатское правило.

Это происходило за углом. Расчищенная от джунглей лужайка. Яркое солнце. Яркие цветы. Вопли попугаев в зарослях. В куче отбросов под полом «столовой» рылась пегая свинья.

А на лужайке развлекались головорезы Ляна.

Туземец, один из тех, кого взяли в поселке, был подвешен к перекладине за ноги. Руки его были свободны, и он изо всех сил пытался защититься от двух усатеньких латиносов, которые тыкали его палками. Туземец снова взвыл, и приятели латиносов разразились одобрительными воплями.

– Такая игра, – пояснил Сэм. – Кто заставит обезьяну подать голос, получает очко.

По животу и груди индейца текла кровь. Один глаз заплыл, щека была разорвана.

Неподалеку, сбившись в кучку, как перепуганные овцы, стояли сородичи подвешенного. Дети, женщины, подростки. Одна девочка плакала, остальные просто смотрели.

– Хочешь сыграть? – спросил Сэм. – У тебя ведь к обезьянам должок?

Черепанов в упор поглядел на мулата.

– Если кто и похож здесь на обезьяну, то это ты, – произнес он по-русски. И добавил уже по-английски: – Нет, не хочу.