Варяг - Александр Мазин

Мыш засмеялся, а Слада спокойно ответила:

– Мы и говорим по-булгарски.

Мыш поглядел на Духарева и захихикал.

Серега подобрал отвисшую челюсть.

– А я на каком языке говорю? – спросил он, чувствуя себя полным идиотом.

– На нашем, ясное дело! – ответил Мыш. – Ну, говор у тебя нездешний, ну так и у нас нездешний, дык когда мурома какой-нито говорить начинает, так его и совсем не поймешь. А ты… К нам нурманы Князевы той зимой прибегали, так у них выговор похожий, но ты лучше говоришь. Видно, что смалу по-нашему болтать выучился. А по-нурмански можешь?

– Нет, – покачал головой Серега.

– А еще по какому-нибудь?

        – It was many and many a years ago,

        In a kingdom by the sea,

        That a maiden there lived whom you may know

        By the name of Annabe Lee; —

        Than to love and be loved by me… [1 - Edgar Allan Poe. Annabel Lee. ] —

прочитал Духарев.

Почему именно это стихотворение пришло ему на ум, Серега не смог бы ответить. Пришло, и все тут.

– Это ты по-каковски? – заинтересовался Мыш.

– По-английски.

– А как это по-нашему будет?

– С тех пор пролетели года и года.

        У моря, где край земли,

        Вы, может быть, девушку знали тогда

        По имени Аннабель Ли, —

        Друг другу сердца отдав навсегда,

        Мы расстаться на миг не могли… [2 - Перевод А. Оленича Гнененко. ]

        – А дальше? – жадно спросила Слада.

Серега хотел сказать, что не помнит: читать стихи вслух он не любил. Но лишь глянул в сияющие глазенки и продолжил:

        – Мы были как дети, она и я,

        У моря, где край земли,

        В то давнее, давнее время, когда

        Жила здесь Аннабель Ли, —

        И ангелы неба смотреть на нас

        Без зависти не могли.

        И вот почему из тучи тогда,

        У моря, где край земли,

        Ветер холодный смертью дохнул

        На прекрасную Аннабель Ли.

        И богатый сородич пришел за ней,

        И ее схоронили вдали,

        В пышной гробнице ее схоронил,

        У моря, где край земли.

        Да! Ангелы неба смотреть на нас

        Без зависти не могли —

        И вот (все это знали тогда

        У моря, где край земли)

        Ветер дунул из туч ночных,

        Сгубил мою Аннабель Ли.

        Но самые мудрые никогда

        Любить так, как мы, не могли,

        Сильнее любить не могли.

        И ангелы неба не смели тогда,

        И демоны недр земли

        Разделить, разлучить душу мою

        И душу Аннабель Ли.

        Сиянье луны навевает мне сны

        О прекрасной Аннабель Ли.

        Если всходит звезда, в ней мерцает всегда

        Взор прекрасной Аннабель Ли.

        Бьет ночной прибой – и я рядом с тобой,

        С моею душой и женой дорогой, —

        Там, в гробнице, где край земли,

        Там, у моря, где край земли!

В глазах Слады блестели слезы.

«Не зря все-таки я в универе учился! » – подумал Духарев.

– А мы раньше тож у моря жили! – заявил Мыш. – Ну, не я то есть, а батька наш. Слышь, Серегей, а ты про витязей истории знаешь?

– Знаю, – кивнул Духарев.

– Расскажи!

– Не сейчас, вечером, – сказал Серега.

Слада встала и начала убирать со стола. На Сергея она по-прежнему старалась не смотреть, но сейчас это его уже не огорчало. Теперь-то он знал, как растопить лед.

Глава восемнадцатая,

в которой у Слады появляется жених, а Серега Духарев

совершенно неожиданно для себя принимает жизненно важное решение

Мир, в который инкарнировался, переместился или… ну, в общем, как-то угодил Серега, понемногу обретал знакомые черты. Исторические.

Где-то на севере стоял Новгород – родной город Сычка. Где-то на юге – стольный град Киев, в котором мазу держал некий Игорь, который, говорили, княжил послабже, чем его предшественник Олег. В Киеве бывали многие, в частности Слада и Мыш. Мыш, правда, по младости лет почти ничего не помнил, а Слада утверждала, что город хороший, красивый, побольше самого Полоцка, не говоря уже о Малом Торжке. И земли на юге добрые, родят хорошо, если с дождями задержек нет. Одно плохо: степняки время от времени наезжают: дани требуют, а то и просто жгут, режут да в полон тащат. Но это дело обычное. Вон две осени тому нурманы, что шли вниз, от волока, пристали в Торжке, да и решили, волчья порода, поживиться. Хорошо, Скольд с дружиной в кремле сидел, а нурманов было всего полтора десятка. Только грабить по дворам начали, Скольд со своими и ударил. Ну и народ, конечно, помог. Побили нурманов. А нурманы, кстати, в Киев шли, отметил Мыш, Игорю киевскому служить.

Олег, Игорь, Киевская Русь… Знакомые слова. Правда, из истории Серега мало что помнил. То есть помнил, что есть такое «Слово о полку Игореве», где вроде этого, а может, и не этого Игоря побили хазары… Или не хазары. Нет, хазары, это про Олега. Чего-то там «…сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…» А потом его еще змея укусила. «Злая гадюка кусила его, и принял он смерть от коня своего». Интересно, правда это или байка?