Княжья Русь - Александр Мазин

Ромей почесал щетину на подбородке. Предложение было интересным. Заполучить отменных вояк по паре серебряных гривен за штуку! Палатию это понравится.

Однако Блуд тут же подпортил радость посланника.

– Эти деньги – мне, – уточнил он. – Наемникам император должен заплатить отдельно. Столько, сколько положено.

На этот раз посланник сообразил быстро. Предложение боярина по-прежнему было выгодным. А хорошие чужеземные воины нужны императору. Кроме того северяне, поступившие на службу Палатию, перестанут быть угрозой империи. И это – гарантия лояльности князя Владимира, казна которого по-прежнему останется пустой.

– Договорились, – кивнул ромей. – Как только северяне прибудут в Константинополь…

– …Я получу оставшуюся сумму! – перебил Блуд. – Но четыре тысячи гривен я получу сейчас!

– Но это же огромные деньги! – воскликнул посланник.

– Всего-то пятьдесят пудов серебра, – усмехнулся Блуд. – Тебе повезло: со времен Святослава киевская гривна полегчала.

– Но где я возьму столько серебра? – воскликнул посланник.

– Меня вполне устроит и золото, – добродушно произнес Блуд. – Но не по здешнему, а по константинопольскому пересчету…

Боярин с посланником торговались до самого вечера. Сошлись на том, что тысячу гривен Блуд получит сразу. Еще три – когда корабли викингов достигнут Понта, а остальное – когда придет весть о том, что наемников приняли в Константинополе. И последняя часть будет заплачена не деньгами, а паволоками по справедливым ценам сверх тех квот, которые существовали для чужеземных купцов. Причем десятая доля выручки от продажи бесценного шелка здесь, в Киеве, отходила лично посланнику.

Расстались давние знакомые вполне удовлетворенными исходом торгов. Посланник немедленно отправился в Киев. Блуд торопиться не стал: сначала покушал, а уж потом поехал порадовать князя блестящим решением задачи по выдворению из Киева нурманов.

А попутно закончить еще одно дело. Остался кое за кем маленький должок. Маленький, но очень, очень приятный. Пришло время кое-кому заплатить за былое презрение к боярину Блуду.

Да, хороший день вчера выдался у Блуда. Предложение его князь принял с радостью. Избавиться от «диких» нурманов он давно мечтал. Велел кликнуть писца-толмача и даже письмецо наговорил своему «брату» кесарю византийскому. Мол, зная о том, что тебе, кесарь, всегда требуются хорошие воины, посылаю тебе в знак дружбы самых лучших. Но хочу предупредить, что воины эти дики и необузданны, посему лучше не держать их в твоей столице, а сразу послать туда, где надобны их воинские достоинства. Назад же, ко мне, их отправлять тоже не надо, поскольку славных воинов в государстве моем и так довольно.

Написал, отправил, еще раз похвалил Блуда, пообещал вознаградить – и отправил восвояси.

Теперь Блуд имел полное право заняться личным. Владимир прав: боярин заслужил награду. Только на такую награду, которую желал получить Блуд, великий князь никогда не расщедрится. До этого товара Владимир сам охоч и делиться ни за что не станет. Только Блуд не спросит. Сам возьмет. Есть у него и замысел добрый, и люди подходящие на примете. Всё получит Блуд. Всё, что желает. Всё, о чем мечтает уже не первый год. Многие думают: жаден боярин Блуд. Одно лишь серебро-злато у него на уме. А вот и неправда. Деньги для Блуда – как дружина для князя. Что князю гридь добудет, то Блуду – его денежки. Но, в отличие от гридней, гривны, марки и номисмы есть-пить не просят и от хозяина своего ничего не требуют. Для замыслов Блуда деньги – как деготь для тележного колеса. Смажет Блуд замыслы свои звонкими монетами – и закрутится мир вокруг боярина. И принесет ему на блюдечке всё, что тот пожелает. Вот она – истинная власть. Повыше власти княжьей, ибо, как пожелает Блуд, так и сделают славные княжьи вои.

Но князю о том знать не надобно. Обидится.

Глава четвертая

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ. НО – НЕНАДОЛГО

Друзей звали Третей и Неулад. Оба были смоленскими полянами из первой сотни воеводы Путяты. Оба недавно стали опоясанными гриднями. Путята их и опоясал, потому что знал обоих еще детскими [3 - Напомню читателю «иерархию» княжьей дружины: наверху – князь, под ним – воеводы. Эти могут действовать автономно, водить войска, занимать должности «княжьего» уровня и боярские, словом – генералы при главнокомандующем. Следующий уровень – старшая гридь, особо заслуженные дружинники, так сказать – старшие офицеры. Из их состава набираются тысяцкие. Они не обязательно командуют тысячей дружинников. Эта должность скорее относится к командующим ополчением (тысячей). Тысяцкие могут занимать «гражданские» должности. Классический пример – новгородский тысяцкий. Его «ставило» вече (то есть – «концевые» лидеры), и он был практически независим и от князя, и от княжьего наместника. К старшей гриди автоматически относились все сотники и часть десятников. Далее – «простые» опоясанные гридни. Полностью обученные воины, способные к автономной деятельности, к командованию небольшъими подразделениями. Могло звучать, как «гридин». Происхождение скорее всего скандинавское. Славянский вариант кмет или кметь. Хотя многие и здесь усматривают сходство с римским комитом. Но это не более чем гипотеза. Ниже гридней-кметов – отроки. Это не возрастная категория, хотя отроки в дружине обычно – молодежь. Это – полноценные, побывавшие в переделках воины, прошедшие курс обучения, но еще не удостоившиеся звания гридня. Так сказать, «рядовые обученные». И наконец «детские». Это, как правило, мальчики от 5 до 12 лет, живущие при дружине и проходящие воинское обучение. В «детские» попадают дети (законные и незаконные) самих дружинников (в том числе – погибших), дети бояр и прочей аристократии, разумеется, княжичи всех уровней и просто пацаны, чем-то приглянувшиеся кому-то из гриди. То есть, если мальчик попадал в «детские», его ждала военная карьера и очень неплохая по тем временем жизненная перспектива. Фактически княжьи дружинники были одними из немногих по-настоящему свободных людей той эпохи. Князь обеспечивал их всем необходимым и отдавал часть воиской добычи. Если дружинник был князем недоволен (причины этого недовольства были, как правило, финансовые), то князя можно было поменять. Хорошо обученный воин всегда находил себе работу по специальности. Хотя подобные переходы не поощрялись. Княжья дружина по сути была тем же родом, во главе которого стоял сам князь (батька), дружинники были его «сыновьями». Вот такая иерархия. Само собой, у князей помельче и дружины были помельче. Хотя даже десяток дружинников был серьезным воинским подразделением, стоившим сотни ополченцев. ] и в преданности не сомневался. Опоясанный гридень – это великое достоинство. И немалая слава. Вот только ничего истинно достойного Третей с Неуладом свершить еще не успели. И деяний славных за ними пока не числилось. Ни побед, ни богатой добычи. А потому бедны были Третей с Неуладом, как какие-нибудь ничтожные полянские смерды. Оно, конечно, смерды не кормились с княжьего стола и не ездили на конях из княжьей конюшни, но в гаманцах [4 - Гаманец – мешочек для денег, типа кошелька. ] у гридней было пусто, как в селище после степного набега. А денег – хотелось. Потому как, что за радость в золотом поясе гридня, если не на что в корчме пива купить или девку добрую одарить цветным платочком. Девки – они к гридням добрые. Да только думают, что раз пояс золотой, то и в поясе золото звякает. А не одаришь, подумает – жадина. Такое услыхать стыдно до слез. А уж подружка обиженная вмиг всему миру о твоей скупости раззвонит, и тогда даже простые девки теремные станут от тебя шарахаться. Словом, беда. Вот почему так охотно откликнулись Третей и Неулад, когда подступился к ним доверенный холоп знатного боярина Блуда и предложил заслужить хорошую денежку. Не какую-нибудь стопку потертых кожаных кун с черной княжьей печатью, что вошли в обиход при нынешнем князе из-за оскудения казны, а по полновесной серебряной гривне на брата.