Богатырь - Александр Мазин

– Нет, друже, – покачал головой Илья. – Ты мне для другого надобен.

И поведал Ярошу свои мысли.

– …Так что посади на вышку кого-то глазастого, – завершил он. – Когда вороги на ворота полезут, пусть последит, чтоб часть в обход не пошла. А пойдут – я тоже туда переберусь, к Теше, а ты останешься ворота оборонять.

Холоп нашелся. Звали Неболей. Не шибко умный, но здоровенный и послушный. До того Неболя на пристани трудился. Принести, унести, поднять, уложить.

Илью Неболя вскидывал-опускал с легкостью. И держал, сколько велено. И на карачках по заборолу чапал с Ильей на спине пусть и не быстро, но уверенно.

Смола готова, люди расставлены.

«Что еще я забыл? » – подумал Илья, оглядывая подворье. Что еще…

Вспомнил. Воодушевить. Этому тоже учил батя. И что он им скажет, холопам и смердам моровским?

Как там великий князь Святослав воям своим сказал? «Мертвые сраму не имут! »

Но это – для воинов. Для простого люда – не пойдет. Сказать надо людям, что они справятся и враг будет побит. Да так, чтоб поверили. Ага, так они и поверят! Глянут на княжича-калеку, висящего на шее у собственного холопа, – и сразу поверят в победу. А им – надо. Они ж не воины. Это воины всегда готовы убивать и быть убитыми. А смерды – другие. Им страшно. На иного замахнуться довольно, чтоб он на колени пал. Им, чтобы драться, надо за собой силу чувствовать. А как обезноженному показать силу?

Хотя…

– Ярош, вели седлать Голубя!

– Что ты задумал? – насторожился староста.

– Не боись! Сам-один на врагов не набегу, – усмехнулся Илья. – Хочу с людьми поговорить, пока время есть.

Ярош сообразил, кивнул одобрительно:

– Сам заседлаю.

– Неболя, подними-ка меня на забороло, – скомандовал Илья. – Постреляем перепелок.

Пострелять – не получилось. Вороги, уже наученные, на выстрел не подходили. Большая часть сидела у костров на опушке. Обедали, что ли?

«Надо бы и моих покормить, – подумал Илья. – Да и мне не помешает. Пока время есть».

Ярош вывел Голубя, Неболя подсадил Илью. Илья ухватился за края, отжался, запихнул ноги в дырки, уперся спиной, расправил плечи. Голубь скосил глаз на хозяина, заржал тихонько, приветствуя. В седле Илья вновь почувствовал себя почти воином. Эх, сейчас бы скомандовать, чтоб открыли ворота, – и полететь на врага, меча стрелу за стрелой…

Илья откашлялся, вздохнул поглубже:

– Люди моровские, вольные плотники, гости торговые! – Голос не подвел. Взлетел, как надо, не хуже, чем у братьев. – Враг у ворот! Но до нас ему не достать! Не получится! Не дадим ему войти в крепость! Покажем, что не его, а наша сила! Одолеем! Это ж не гридь княжья, а разбойники лесные! Они страшны, когда из-за куста стрелой бьют, а у нас под стенами – чисто! И потому не они нас бить будут, а мы – их! Насадим злодеев на копья! Попотчуем смолой горячей! Постоим за себя и за жен наших! Прободим ворогу сердце! Вспорем брюхо! Научим вежеству! Научим? !

– Научим! – отозвалось с десяток голосов. Не слишком дружно.

– Не за меня вы сражаться будете – за себя! – крикнул Илья. – За волю свою! А те, чья воля не самим, а роду моему принадлежит, вы знайте: по нашей варяжской Правде – несвободный, будь ты холоп обельный иль пленник обязанный, если встал на бой рядом с хозяином, если оборонял его оружно, – свободен! Все меня слышали? !

– Да! Да! – На сей раз куда дружнее.

– Вот и славно! Ярош, я хочу, чтоб каждый из воев моих получил сейчас еду добрую и чару меда хмельного! Как зарок того пира, что я устрою, когда разобьем ватагу вражью и погоним прочь! Славно? !

– Славно! !!

На этот раз грянул уже не один десяток, а всё разношерстное моровское ополчение.

– С медом – это ты правильно решил, княжич, – одобрил Ярош. – Но успеем ли – до штурма?

– А ты поторопись, – посоветовал Илья, глядя на старосту сверху.

Голубь заржал, заплясал на месте, намекая: хорошо бы сейчас – галопом…

– Не сейчас, друже, – успокоил его голосом Илья. – Но мы с тобой еще поскачем…

– Откушай и ты, господин.

Лиска. В одной руке – завернутый в тонкую свежую лепешку шмат свинины, в другой – кружка с горячим сбитнем.

– Ты такой красивый, мой господин…

Ухватившись за перекладину, Илья свесился с седла, ухватил девушку за затылок и поцеловал в губы.

Зачем – и сам не понял. Может, потому, что в седле он ощущал себя не калекой, а прежним, мужем и воином?

Лиска охнула. Едва не выронила сбитень. Илья перехватил, выпил залпом, принял у опомнившейся девки лепеху, бросил:

– Неболя, за мной!

Расседлывать жеребца Илья не велел. Мало ли как обернется… Еще раз взобрался на вышку, где уже устроился посланный Ярошем наблюдатель. Окинул взглядом окрестности: реку, городок, поля, холм с догорающей церковью, лес и, черное на белом, лагерь вражьей ватаги. Топоры там уже не стучали. Для штурма всё готово. А вот главного ихнего – не видать… И это подтверждало предположения Ильи.

Он просидел на вышке недолго. До тех пор, пока не увидел, что вражеская ватага (войском назвать – язык не поворачивался) пришла в движение.

– Особо не высовывайся, но поглядывай. Увидишь, что подбираются со стороны реки, дай знать, – велел он парнишке-наблюдателю.

– А как? – спросил тот.

– Вниз спустишься и меня найдешь.

– Подстрелят же, пока спущусь!

– Сделаешь, как я, – не успеют. – Илья ухватился за веревку и перекинул параличные ноги в отверстие люка. – Только рукавицы надень, не то ладони сотрешь. Есть у тебя рукавицы? Вот и хорошо. Бди! – Крикнул вниз: – Лови меня, Неболя! – И заскользил по веревке. Три мига – и он уже внизу.

– К воротам! – скомандовал Илья. – Встретим татей погорячее!

Атакующие приближались сторожко. Прятались за щитами, лестницы тащили волоком. Шли двумя шеренгами. За второй наверняка лучники.