Белый Клинок - Александр Мазин

* * *

Разноцветные и разноголосые джунгли неслись навстречу. Вопреки словам Эйрис, прошло совсем не много времени – и Несмех вновь оказался на плоской лиловой спине краурха. Тяжелый панцирь краба подминал под себя поросль, как подминает траву катящийся с горы камень. Если же попадалось дерево потолще, щелкала огромная клешня – и движение продолжалось.

Краурх нес две девятки всадников. Трое управляли бегом краба, четверо расположились в центре, остальные – вокруг, в постоянной готовности отсечь летящую навстречу ветку или встретить клинком атакующего хищника.

В центре – Несмех с Эйрис, седовласый Натро и еще один мужчина, Слушающий. Несмеху, узнавшему цену жизни в недрах Вечного Лона, было дико видеть отца Эйрис и Слушающего, облаченных лишь в набедренные повязки. Конечно, Эйрис плавала в реке. Да и сам он сидел в воде, обмазанный отпугивающим составом. Но никакой состав не обеспечивал безопасности в Лоне. На самой Эйрис такой же защитный костюм, как на конгае и остальных охотниках.

Нынче утром Несмех узнал от Эйрис, что Натро решил собственноручно помочь молодому фарангцу обрести власть над основой Воды.

Сейчас они ехали в то особое место, где это должно осуществиться. Несмеху оставалось лишь гадать, что его ожидает.

Слушающий, тощий, маленький, темнокожий, внешностью напомнил юноше фарангских нищих-попрошаек. Но конгай достаточно хорошо знал Хозяев Реки, чтобы не сомневаться: этот выглядящий заморышем человечек в считанные мгновения может отправить в Нижний Мир дюжину воинов.

Тысячи вопросов вертелись на языке юноши, но он робел в присутствии Натро и Слушающего. Особенно – Слушающего, потому что Натро, похоже, относился к конгаю с симпатией. Слушающий же поглядел на фарангца всего лишь раз – так человек смотрит на лягушку необычного окраса – и больше не удостаивал вниманием.

– Натро! – решился Несмех. – Вы так ловко управляетесь с животными! – Он похлопал по лиловому панцирю. – Почему у вас нет ни пардов, ни собак?

Это был не тот вопрос, который Несмеху хотелось задать в первую очередь, но спрашивать о серьезном…

Седовласый обратил к юноше сосредоточенное лицо.

– У нас есть парды, – сказал он. – По воле Благородного, некоторые из нас умеют ездить на них. Но здесь, в Вечном Лоне, парды бесполезны. Даже кугурру, выросшему в тени Пурпурного Стрелка, я не доверил бы свою жизнь. А парда убьет первый же ядовитый шип.

– Но охотничьи псы? ..

– Вечное Лоно – не для них. Из вскармливающих молоком только охотники Народа, Рожденные-в-Тумане (Слушающий сморщился и сделал пальцами отвергающий магический знак) и убийцы-кугурры не обречены здесь на быструю смерть.

– А крысы? Я видел их в избытке! Да они и здесь повсюду! – возразил Несмех.

– Но ты не видел, как пестроголовый ящер пожирает крыс! Или как глотает их сетчатая змея. Эти зверьки подобны плодам: живут, пока не созреют!

Краурх остановился, чтобы клешнями расчистить путь, и Несмех, потеряв равновесие, вцепился в шершавый панцирь.

Когда они снова двинулись, юноша спросил:

– Если это не тайна, расскажи, как они управляют краурхом! – и показал на трех, сидевших впереди.

– Рассказать – не тайна! – усмехнулся Натро. – Кто бы ни выслушал меня, стать глазами краурха он не сможет. Только знающий способен заставить краба увидеть то же, что и человек. И хотеть того, чего хочет человек. Стержни, которые ты видишь – лишь нить, по которой чувство уходит внутрь. И еще: они не дают собственным ощущениям краурха ожить.

– А почему управляющих трое?

– У краурха два ума, у человека – больше, но они собраны его духом. У краурха духа нет. Потому управляют им двое. Но и им нужно отдыхать, чтобы восстановить силы. Для того – третий.

– А как они, трое, договариваются о том, кто отдыхает?

– Не договариваются, чувствуют. Через краурха. И знают, кто из них больше нуждается в отдыхе.

– А другие звери? .. Есть другие, которыми вы повелеваете?

– Есть. Но тебе об этом знать ни к чему. Такое знание не на твоем пути. Ты спросил из любопытства.

– А спросить из любопытства – плохо?

– Для тебя – да! – И замолчал.

Намек был понятен, и Несмех прекратил расспросы.

Откуда-то из-под крон вылетела стая ургов и, петляя между ветвями и лианами, закружилась над бегущим крабом. Они были не черными, как в Северном Конге, а пятнистыми, с желтыми кляксами на грязно-бурой коже, и крупнее, чем их северные родственники. Охотники приготовили луки, и Несмех догадался: здешние урги не ограничивают свой рацион падалью.

Стая отвратительных тварей поднялась повыше, но продолжала кружить над людьми. Так продолжалось, пока из гущи ветвей наверху вдруг не выбросилась алая стремительная молния, «слизнув» одного из падальщиков.

Остальные бросились врассыпную, но алый «язык» успел прыгнуть еще раз, сцапав вторую тварь.

– Что это? – спросил не столько испуганный, сколько удивленный Несмех.

– Угисс! – ответила Эйрис. – Он не опасен. Мы слишком велики для него.

Тропа стала подниматься вверх, но неутомимый краурх не сбавлял скорости. Они уже по меньшей мере на двадцать миль удалились от Берегового Города. Краурх перепрыгивал через неширокие овраги и, спускаясь, пересекал вброд мелкие речушки, бегущие по дну ущелий. Гигант сбегал и поднимался по заросшим кустарником склонам не хуже своих маленьких собратьев. Только вот кустарник в рост человека был для него не более чем мох. Куда труднее было Несмеху удержаться на плоской спине, когда лиловая поверхность вдруг наклонялась под острым углом. Несмех с восхищением глядел на охотников, стоявших в полный рост и чувствовавших себя свободно и уверенно, что бы ни делал краурх.

Спустя полчаса юноша уловил какой-то необычный звук. Он шел оттуда, куда вела тропа. Звук этот нарастал и постепенно превратился в оглушительный рев. Несмех представил себе существо, способное издавать подобный звук, и ему стало не по себе. Здесь, в Лоне, он готов был увидеть кого угодно, даже демона.

Но Хозяева Реки не проявляли беспокойства. Краб продолжал бег, охотники высматривали лишь ближнюю опасность.

Несмех увидел источник шума, когда краурх вдруг выскочил на край пропасти и остановился как вкопанный.

Внизу текла река. Настоящая река, не меньше ста шагов шириной. Выше по течению русло ее образовывало уступ, с которого рушились с грохотом сверкающие на солнце потоки воды. А у подножия этой великолепной стены кипела, рвалась, рычала обезумевшая стихия. И тем восхитительней было небольшое озерцо, идеально прозрачное, гладкое – в десятке локтей от кипящих бурунов. На противоположной оконечености озера широкой, спокойной, небесно-голубой лентой переливалась вода. Серебряные нити вплетались в нее там, где подступали к поверхности верхушки подводных камней.