В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер

Мы стоим у той части стены, где должна быть дыра, но от нее и следа не осталось. Все выглядит так, будто лес достал камни, чтобы заманить Авелу, а затем положил их на место. Я вспоминаю корни, извивавшиеся под землей, и передергиваюсь.

Посадив Авелу себе на спину, велю ей крепко держаться за шею, забираюсь на стену и осторожно опускаю ее на землю с другой стороны. Затем сам прыгаю, и в этот момент отец выходит из дома.

– Папа! – визжит Авела, мчась ему навстречу.

Его волосы растрепаны, рубашка и штаны мятые. Руки исцарапаны, будто он всю ночь бил ими о грубый камень. При виде Авелы он стонет с облегчением, берет дочь на руки и плачет ей в шею.

Я подхожу к ним, и отец прижимает меня к себе. Все его тело содрогается от рыданий.

– Я думал, что потерял вас! – всхлипывает он. – Я думал, что потерял вас, как Эйру. Лес не пускал меня. Он не давал мне пройти.

– Мы дома, отец. Мы в безопасности.

Я даже не осознаю весь смысл его слов, пока не оглядываюсь. Стену испещряют темные пятна, и мой взгляд возвращается к огрубевшим рукам отца.

«Он не давал мне пройти».

Авела освобождается от его объятий и бежит в дом, требуя хлеба, молока и клубники. Мы с отцом следуем за ней внутрь.

* * *

За завтраком – хотя аппетит есть только у Авелы – отец рассказывает мне, что произошло. Я попиваю чай и пытаюсь собрать мысли в кучу, не обращать внимание на холодное серебристое чувство в голове. Отец даже чай не пьет, просто держит чашку в широких ладонях, которые полностью ее накрывают.

– Когда я вернулся с фермы Бреннанов, вас не было дома. Я сразу же понял, что лес забрал вас… нутром это чуял. Поэтому я заткнул уши воском и зажег факел. Много раз пытался перелезть через стену, но деревья шипели и отталкивали меня. Пробовал обойти ее, но стена никак не заканчивалась. Я бил по камням молотом, но они не разбивались. И я знал, знал, что вы заперты по ту сторону, как и я здесь. До меня доносилась песнь сирен. Я думал, что они поглотили вас. Да поможет мне Бог, Оуэн! Я думал, что вы мертвы!

Отец закрывает лицо руками, и у него из груди вырывается душераздирающий стон.

– Папа! – Авела обеспокоенно дергает его за руку. Ее лицо испачкано в меде, к подбородку прилипли хлебные крошки.

Отец сажает ее на колени и обнимает так крепко, что она с криком вырывается. Найдя кубики под столом, сестра весело складывает их, а затем сбивает, и все начинается по новой.

Их грохот действует мне на нервы.

– Оуэн, что произошло? – Отец всматривается мне в глаза с противоположной части стола. Он уже более собран, чем час назад, более похож на самого себя. Но вид порезов на его руках, едва покрывшихся коркой, вызывает у меня дрожь.

Странный холодок в голове сменяется болью, режущей между глаз. Я потираю виски пальцами. Мне хочется кричать, но я не знаю почему.

– Оуэн? – Он касается моего плеча.

– Авела потерялась в лесу, – шепчу я. – Я пошел за ней. Древесная сирена защитила нас, построив шалаш из веток. Она отвела нас домой.

Я хмурюсь. Как-то это неправильно.

И все же…

Как бы ты меня назвал?

Серена.

Звезда.

– Оуэн?

Я подпрыгиваю и сбиваю чашку с чаем. На стол выливается молочно-коричневая жидкость. Отец берет тряпку и вытирает ее.

– Ты не мог встретить древесную сирену. – Его лицо ожесточается, голос звучит странно. – Наверное, тебе это приснилось. Что случилось на самом деле?

Мои пальцы тянутся к синякам на шее.

Я вспоминаю серебристые руки, выдавливавшие из меня воздух.

Голос, подобный порыву ветра между мертвыми деревьями.

Нельзя отдать душу за душу.

– Что случилось? – повторяет отец.

Аромат фиалок.

Светлячки в темноте.

Серена. Звезда.

Что-то внутри меня кричит, но тот холодок все поглощает. Я мотаю головой. Мои плечи опускаются. Я говорю отцу правду:

– Я не помню.

Глава четырнадцатая. Монстр

Он забудет меня.

Я об этом позаботилась,

коснувшись его разума.

Для него я буду не более чем сном.

Пестрые листья,

серебристая кора.

Все так, как должно быть.

Но…

Я

не

хочу,

чтобы

он

забывал.

* * *

Мама зовет меня.

Ее сила пульсирует в земле, в деревьях.

Она приказывает вернуться.

Я не слушаюсь.

Не могу.

Она увидит правду во мне.

Повесит сферу мне на шею

и заставит наполнить ее душами.

А

я

его

не

убью.

Но и забыть его, как он меня, я не могу.

Он такой беспомощный.

Такой хрупкий.

Однако он бы отдал душу,

чтобы спасти ребенка.

Свою сестру.

Я не понимаю.

Но хочу понять.

По вечерам я подхожу к опушке леса.

Смотрю над стеной на его дом.

Наблюдаю.

Пока не гаснет свет в его окне.

Пока звезды не начинают мерцать на широком небе.

Пока воспоминание о его голосе не наполняет меня.

Я бы назвал тебя Серена. Звезда.

У меня никогда не было имени.

Но я хочу его.

Это желание снедает меня изнутри.

Как у меня может быть имя?

Я не кто иной,

как

монстр.

Но я все равно наблюдаю за ним длинными ночами, вплоть до утра.

Встает солнце, алое как кровь.

Дверь открывается.

На секунду я вижу его: стройный силуэт, темные волосы.