Вечность в тебе - Аннэ Фрейтаг

Тогда я еще думала, что все будет хорошо. Что он нашел выход из своей тьмы. Сейчас – спустя год – он мертв. Может, это и был его путь. Может, другого выхода не было. Для меня это значит, что больше не будет никакого горячего шоколада. И никаких планов на будущее. И никаких подарков. Никогда больше ни одного его подарка.

Кристофер не просто что-то покупал, он всегда что-то придумывал. Что-то личное. Что-то, что показывало, насколько вы важны для него.

Я поворачиваюсь на бок и рассматриваю выполненный шариковой ручкой рисунок, который он подарил мне на день рождения в прошлом году. Рамка была завернута в золотую бумагу. С большим красным бантом сверху. Кристофер всегда рисовал шариковой ручкой. И всегда только синей. Он говорил, что каждый художник должен иметь отличительную особенность, по которой его узнают другие. Эта была его. У него в столе был целый ящик с PaperMate – его любимыми шариковыми ручками. Не знаю, сколько их было, но ему все не хватало. Когда у моего брата случался один из его маниакальных эпизодов, он бодрствовал в течение нескольких дней. Он становился беспокойным. И рисовал. Даже ночами. Свет постоянно пробивался из-под его двери в темный коридор, и я знала, что он там.

Я глажу стекло. Оно в пыли. Она лежит на нем ровным тонким слоем. Я стираю ее краешком покрывала и рассматриваю картину. Синие линии, которые когда-то нарисовал Кристофер. Тонкие как бумага. Две руки с переплетенными пальцами. Они схематичны и двумерны. Словно огромный степлер, который соединяет ладони и удерживает их вместе. Как отдельные страницы. Когда Кристофер дал мне этот рисунок, он сказал: «Ты и я, мы навсегда связаны. Ты ведь знаешь это, правда? » Я тогда кивнула. Сегодня я спрашиваю себя, знал ли он к тому времени, что собирается сделать?

Я усаживаюсь и отпиваю глоток чая. Он уже остыл, но это ничего. Мой телефон вибрирует, и дисплей загорается. Три новых сообщения. Первое – от Минг. Второе – от моего отца. И третье – от мамы, которая пишет, что вернется домой не раньше часа ночи, потому что внезапно произошла чрезвычайная ситуация, но она купила торт и надеется, что я еще не засну, когда она придет.

В тот момент, когда я убираю телефон, на электронную почту приходит письмо. Открываю приложение. Отправитель: Futureme. org [1 - Futureme. org – с английского языка future me переводится как «будущий я» (прим. пер. ). ]. Чертов спам. Я как раз собираюсь удалить письмо, когда замечаю тему: «Не удаляй, Лиз. Это я».

Джейкоб

Уже половина первого, и Эвелин спит глубоко и крепко. Как будто моя проклятая кровать – это то место в мире, где она чувствует себя наиболее комфортно. Я наблюдаю, как ее грудная клетка равномерно поднимается и опускается. Она лежит рядом со мной и все же будто бы где-то в другом месте. Мне бы очень хотелось, чтобы она была совсем в другом месте.

В животе урчит. Я вскакиваю, подбираю свои трусы-боксеры и футболку, надеваю их и тихонько выхожу из комнаты. В коридоре замечаю, что Артур не вернулся домой. Его обуви нет. Как и его ключей. Иду на кухню, сажусь за стол и съедаю кусок холодной пиццы. Мой телефон все еще лежит рядом с открытой картонной коробкой. На экране блокировки отображаются два новых сообщения.

Артур Райхенбах: Привет, младший брат. Я остаюсь у Джулии на ночь. Просто хотел сообщить тебе. Увидимся завтра? Как насчет кино? Артур.

Пишу ему ответ.

Джейкоб Беккер: Смотря какой фильм. До завтра.

Затем открываю новое сообщение в WhatsApp. Верена Борман. Я не знаю никакой Верены Борман.

Верена Борман: Привет, Джейкоб, я не знаю, помнишь ли ты меня, но мы познакомились на концерте Cat Power в прошлом месяце. У тебя было мало времени из-за работы, но мы успели немного поговорить. С тех пор я побывала в «Ампере» еще четыре раза, потому что надеялась увидеть тебя там снова, но тебя ни разу не было. Я спросила у другого бармена (кажется, его зовут Лука? ) твой номер, и он дал мне этот. Надеюсь, ты не против. Было бы неплохо встретиться с тобой. До скорой, надеюсь, встречи. Верена.

Зачем он только это делает? Я, наверное, тысячу раз говорил этому тупому идиоту, чтобы он не давал мой номер. Но он продолжает это делать. Иногда мне кажется, что ему это нравится. Удаляю сообщение Верены, даже не задумываясь. Она не знает, но я делаю ей одолжение.

С Эвелин все начиналось точно так же. Сообщение – и мой ответ на него. Хотел бы я никогда не отвечать ей.

– Джейкоб?

«Поверить не могу». Я раздраженно прикрываю глаза, а потом поднимаю взгляд. На Эвелин одна из моих футболок, волосы распущены и растрепаны. Если бы она что-то значила для меня, это было бы прекрасным зрелищем. Но я вижу лишь то, что она рылась в моем шкафу, не спросив у меня разрешения.

– Не можешь уснуть? – спрашивает она, приближаясь ко мне на своих длинных ногах.

– Когда ты рядом, я никогда не могу уснуть.

Тишина.

– Я не знала, – тихо говорит она.

– Откуда тебе знать? – глухо отвечаю я. – Ведь ты, в конце концов, спишь.

– Я сделала что-то не так?

«Почему девушки такие? Почему? »

– Нет, – говорю я и встаю, – просто устал.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

Мой взгляд говорит «да», а я:

– Нет. Все в порядке.

– Ты лжешь.

Я делаю глубокий вдох и провожу рукой по волосам:

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Даже не знаю, – бормочет она. – Правду?

– Правду, – пренебрежительно повторяю я. Все они всегда хотят правды, но только до тех пор, пока им ее не скажут. Я смотрю ей прямо в глаза: – Ты права. Это была ложь.

Она сглатывает так, как глотают слезы. Тяжело и громко. Как будто в ее горле застрял ком. Я знал, что она не хочет этого слышать. Она надеялась, что моя ложь окажется правдой: что я хочу, чтобы она осталась. Эвелин стоит передо мной босая и уязвленная. С голыми ногами и взглядом, который наверняка встревожил бы меня, будь я в нее влюблен. Но я не влюблен. Иногда не знаю: это я сволочь, потому что хочу, чтобы она ушла, или она тупица, потому что всегда возвращается? Почему девушки всегда думают, что должны тебя спасти? Что могут починить то, что в тебе сломалось, достаточным количеством любви?