Клан дракона. Книга 1. Вступление - Дмитрий Янтарный

– Ну, тут я бы не стал так уж сильно винить отца, – сердито сказал я. – Если он уделяет столько времени внешней политике, значит, на то есть причины. Ты сама знаешь, что государство наше маленькое, а потому дипломатию надо вести аккуратно и бережно. Иначе можно и глазом моргнуть не успеть, как наше государство, собственно, перестанет быть нашим, а станет лишь чьим-то вассалом. И жить люди будут еще хуже, чем сейчас. Поверь, история показывала такие примеры. Что до вступления в драконий клан, – мой голос снова стал сухим и безжизненным, – ты в детстве наверняка задавалась вопросом, за что членам королевской семьи с самого раннего детства такие почести и привилегии. Не за просто же так? Теперь ты это знаешь. Ты вольна распорядиться своей жизнью так, как пожелаешь. Если тебе надоест работа фрейлины, ты всегда можешь уйти, чтобы заняться чем-то еще. Попробовать держать постоялый двор или гостиницу. Выращивать сад, огород, оранжерею. Может, писать стихи или петь песни. Или стать рукодельницей – ткать, шить, вырезать по дереву. В общем, выбрать себе дело по душе. А я не могу. На меня с надеждой смотрит мой народ, я должен делать все для его благополучия.

– Вот именно, – внезапно прошептала она, наклонившись к моему уху, – для благополучия всего народа, а не горстки аристократов. Мы вверяем тебе свое благополучие, Дитрих Атросский.

– Что ты… сейчас имеешь в виду? – удивленно спросил я, чувствуя, как по телу пробежал холодок.

– Сегодня все может случиться. И тебе не нужно будет ехать к драконам. Сотни людей готовы пойти за тобой. Тебе достаточно сказать лишь слово.

– ЧТО? !

Я вскочил с кровати, потрясенный услышанным. Яростный взмах рукой – и через мгновение Фалкеста висит, скованная стальными путами.

– А ну повтори, что ты сейчас сказала? ! – мой голос, сейчас больше похожий на рычание, было просто не узнать.

– Скажи лишь слово, прошу тебя, – умоляюще прошептала она со слезами на глазах, – и мы пойдем за тобой.

– Ты с ума сошла! – закричал я, напрочь позабыв о том, что нас могут подслушать. – Ты что, решила, что сможешь затеять революцию с сотней человек? А если бы и смогла – как ты могла даже подумать о том, что я могу поднять руку на отца? !

– Прошу тебя, – плача, умоляла она, – не трусь! Только не сейчас! Ты же мастер, Материалист! По твоему желанию в руках всех и каждого возникнет сабля, острее которой не будет во всем мире. Мы готовы пойти за тобой, только скажи!

– Ты безумна, – покачал головой я. – Ты увидела во мне кровожадное чудовище, готовое убить свою семью ради власти. Как ты могла? ! Как ты могла такое затеять, такое допустить? !

Я в гневе отшвырнул ее в сторону двери. Кажется, она больно ударилась, но мне было плевать.

– Убирайся отсюда! И передай всем этим людям, чтобы они забыли всю ту глупость, что ты им вбила в их дурьи башки!

– Прекрасно, сын мой, прекрасно, – раздался голос отца. В следующий момент в мою спальню вбежали трое стражников, грубо скрутив Фалкесту. Король же медленно прошествовал мимо меня и сел в одно из кресел.

– Мне донесли о таящемся заговоре, – снисходительно кивнул он мне. – Но я категорически был уверен, что ты не имеешь никакого отношения к этому мятежу. Заговорщики всего лишь хотели прикрыться твоим именем. Я был очень рад лично в этом убедиться. Уже задержано более пятидесяти человек. Ее и других троих зачинщиков ждет публичная смертная казнь. Я очень рад, – с этими словами он притянул меня к себе за руку и приобнял, – что не ошибся в тебе, сын мой. Увести ее.

– Нет, отец, прошу тебя, – сказал я, отстранившись и умоляюще посмотрев на него. – С другими делай, что хочешь, но ее пощади. Пожалуйста. Пусть приезжает драконий посол. Все будет так, как ты скажешь. Только пощади ее.

– Боюсь, сын мой, при всем моем уважении и благоволении, в этой просьбе я вынужден отказать, – покачал головой король. – Ты не понимаешь серьезности всей ситуации. На мою власть было совершено покушение. Такие действия надо пресекать жестко, в корне, чтобы в будущем у других даже мысли не возникло затеять подобное. Впрочем, я понимаю твои чувства, – он на несколько мгновений задумался, – хорошо, публично ее казнить не будут. Отведите девчонку в крокодилью яму.

Фалкеста вырывалась, умоляла, но тщетно. Я сделал все, что мог, но и отец прав. Ни один король в здравом уме и твердой памяти не простит покушения на свою власть.

Прошло около двух часов. Несмотря на позднюю ночь, сна не было ни в едином глазу. Как? .. Как я мог не заметить, что под моим носом и под моим именем затевают бунт? И так ли уж поверил мне отец? На этот вопрос у меня не было ответа.

Внезапно дверь в комнату открылась. Его величество Арнольд Четвертый почтил своего сына визитом в такой поздний час, причем совершенно один. Оставалось только догадываться, почему.

– Как проходит допрос зачинщиков? – безжизненно спросил я, сидя на кровати и обхватив колени, – Еще не начали под воздействием средств допроса винить во всем меня?

– Как ни странно – нет, – хмыкнул король. – Ни твой телохранитель Ахеол, ни кучер Аркус, ни леди Эшли не сказали ни слова о твоей роли в заговоре.

Меня словно под дых ударили. Все те, кто был мне так предан, оказались в этом замешаны. Как я мог быть так слеп? Как я мог проморгать то, что у меня под носом готовится заговор? Почему, в конце концов, мне ничего не сказали? Я бы разогнал это сборище, успокоил бы людей. Дал бы им понять, что не все так плохо, что все еще наладится. А теперь… чего они этим добились? Только своей собственной смерти.

– И, по правде говоря, у меня нет оснований им не верить, – продолжал тем временем король. – Всех вас, своих сыновей, я знаю лучше вас самих. Трон тебе не нужен и подавно. С твоими способностями тебе больше подошло бы кресло министра развития. Или какого-то исполнителя. Чтобы можно было полностью отдаться порученному делу, не отвлекаясь на… тонкости и условности придворного поведения. Иметь такую свободу действия, что даже если где-то придется воспользоваться сомнительными методами, то результат окупит себя кратно, а плодами этого труда будут пользоваться не один десяток лет. И хватит об этом. Если бы я тебе не поверил – ты бы сейчас находился не здесь.