Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

Каменный зверь прорычал, что он пока не в состоянии развернуться в полную силу. Этриан огрызнулся в ответ, мол, божество не сумело воспользоваться даже тем, что у него имелось. Спор продолжался все четыре дня, которые им потребовались, чтобы расчистить выход из пещер. Этриан настаивал, чтобы зверь стал его рабом, но тот отказывался.

Сааманан, обычно занимавшая сторону божества, лишь задумчиво молчала, возясь со своим прудом словно ребенок, пытающийся найти все осколки разбитой фарфоровой куклы.

– Они ждут в горах, – сказал Этриан женщине. – Легион, готовый к бою. Полагаю, твой Великий растратит там остатки живой силы.

– Вряд ли он легко сдастся, Этриан.

Он удивленно взглянул на нее – впервые она назвала его по имени.

– Как и они, подружка. Как и они. Собственно, они лишь единственный раз потерпели поражение – от моего деда, моих дядей, моей тети и человека, который убил моего отца. И за это они пытались отомстить, захватив меня в плен.

– Я тебе верю, – прошептала Сааманан, словно надеясь, что каменный зверь ее не слышит. – Я их боюсь. Но как убедить его, чтобы он услышал нас? Теперь все уже не так, как раньше, – он больше не позволяет мне в чем-либо участвовать. Во время войн с Нахамен в основном сражалась я.

– Возможно, он винит в поражении тебя.

– Но я…

– Не важно, кто виноват, – в своей вине он все равно бы не признался. Он ведь бог, а боги считаются всемогущими и непогрешимыми.

– И что нам делать?

– Следовать за войском. Быть готовыми помочь. Мы в любом случае разделим его судьбу, хочется нам этого или нет. Тервола не знают пощады.

Сааманан кивнула:

– Подожди здесь.

Она спустилась между лапами каменного зверя, проталкиваясь через толпу, изливающуюся из пещер. Этриан смотрел, как выходящие оттуда солдаты выстраиваются в колонны и направляются в сторону гор. Казалось, их орде не будет конца.

Возможно, зверю не требовалась никакая утонченная стратегия, и он готов был до бесконечности идти на странные жертвы.

Когда солнце уже клонилось к закату, Сааманан вернулась, ведя за собой двух маленьких драконов.

– Они потеряли всадников. Великому нет от них никакой пользы.

При мысли о полете у Этриана внутри все сжалось.

– Я не умею…

– Ничего страшного. Так же, как если бы ты ехал верхом на лошади, – просто говори им, что делать. Когда они были живы, не уступали нам в уме и сообразительности.

– Но теперь-то они не живые. – Он имел в виду, что их оживил каменный зверь и сейчас они полностью подчинялись его воле.

Внезапно он улыбнулся. Бояться действительно было нечего – божество не причинит Этриану вреда, пока не получит всего, что он мог ему дать.

– Просто делай как я, – сказала Сааманан. – Лети!

Ее дракон взмыл в воздух. Крылья его звенели, подобно медным гонгам. Она описала круг в сотне футов над головой Этриана.

Он глубоко вздохнул:

– Лети, дьявол ты этакий.

Спина дракона ударила ему под зад. Он покачнулся, но удержался. Земля умчалась вниз. Этриан зажмурился, чувствуя, как колотится сердце.

Когда он снова открыл глаза, дракон кружил позади дракона Сааманан в нескольких ярдах над головой каменного зверя, откуда открывался вдесятеро более широкий вид на пустыню.

– Вряд ли я создан для полета! – крикнул он.

Женщина взглянула через плечо и что-то сказала своему дракону, который перестал описывать круги и устремился на запад.

– Следуй за ней, – прохрипел Этриан.

Вскоре он приноровился к полету, хотя уже понял, что удовольствия ему это никогда не доставит – слишком уж долго пришлось бы падать. Сааманан, однако, казалось, была прирожденной летуньей. Пока он с трудом тащился следом, она то взмывала ввысь, то пикировала вниз, наслаждаясь воздушной акробатикой. От одного взгляда на ее «мастерство» у него подкатывал комок к горлу.

Наконец она заскользила совсем рядом – насколько позволял размах крыльев чудовищ.

– Мы почти на месте.

Впереди высились горы, внизу проносились бесплодные склоны холмов. Она указала вперед рукой, и Этриан увидел углубление, отмеченное фигурными линиями, которые складывались в оборонительные сооружения.

Сааманан камнем устремилась к земле, остановившись всего в нескольких ярдах над безжизненным горным склоном. Ее дракон накренился и скользнул в каньон, расширявшийся в нечто, бывшее в древние времена широкой поляной. Этриан последовал за ней на большей высоте, спустившись лишь там, где ему не могли помешать горы.

На бывшей поляне рядами выстроились воскрешенные из мертвых солдаты – точно в том же порядке, как и до этого под землей. Он сбился со счета, глядя на уходящие вдаль в пустыню колонны.

– Сколько тут солдат? – спросил он, когда ноги коснулись земли, и тут же сел, чувствуя, как натянуты нервы.

– Сто пятьдесят тысяч. Все, кем он в состоянии управлять, и еще какое-то количество на замену.

– В каком смысле – все, кем он в состоянии управлять?

– Стольких он может оживить. Сразу за пределами горы – около ста тысяч. Здесь… ну, пожалуй…

– Гм… – Тут требовалось больше подробностей. – Лучше объясни. Если у него есть еще какие-то недостатки, кроме глупости…

– Чем дальше от горы, тем меньшим количеством тел он может управлять. На расстоянии в пять миль он может справиться со ста тысячами. Их не отличить от живых солдат, не считая того, что они раз за разом поднимаются на ноги. Здесь он не может управлять больше чем пятьюдесятью тысячами, да и теми с трудом. Вот почему они просто стоят. У него еще тридцать тысяч дальше, в ущелье.

– А если дойти до края пустыни?

– Десять-пятнадцать тысяч. На расстоянии в тысячу миль он не сможет оживить больше четырех-пяти.

Этриан окинул взглядом ряды войска.

– Как он собирается куда-то дойти? Идеи у него, конечно, великие, вот только эту империю можно будет объехать за день. Она никогда не выйдет за пределы пустыни.

– Именно для этого и нужны мы.

– То есть?

– Потом.

Больше она не отвечала на вопросы, утверждая, что для них еще не пришло время. Сперва зверь должен был отомстить за причиненный ущерб солдатам в ущелье.