Видящая звезды - Брендон Сандерсон

– Я так рад, что она нашла вас, – тихо сказал Родж, подбежав к нам. – Вы точно захотите это увидеть.

– Что – это? – спросил Йорген и вытянул шею, чтобы взглянуть на монитор.

– Последние записи станции, – прошептал Родж. – Видеологи, созданные прямо перед тем, как станция отключилась. Запись прервалась на середине, и при архивировании процесс кодировки не был завершен. Это первый солидный массив данных, который нам удалось восстановить. – Он оглянулся. – Капитан Улан настаивала, что следует подождать Кобба и только потом показывать, но я решил, что никто не станет возражать, если сначала это увидит героиня Второй Битвы за Альту.

Мое появление действительно заметили. Несколько инженеров обменялись тычками, показывая на меня.

– А знаешь, Юла, – сказала Киммалин, – находиться рядом с тобой очень удобно. Все внимание обращено только на тебя, поэтому остальные могут легко утащить что только захотят.

– И что же ты хочешь утащить? – спросил Йорген. – Лишнюю чашку чая?

Он все еще пытался заглянуть в монитор, поэтому не заметил, как Киммалин ответила ему ужасно неприличным жестом. Я в изумлении уставилась на нее. Неужто она правда это сделала?

Киммалин одарила меня шкодливой улыбкой, но потом все-таки прикрыла рот рукой. Эта девушка… Стоило мне подумать, что я ее раскусила, как она намеренно выкидывала что-нибудь в этом духе, только чтобы шокировать меня.

Дальнейший разговор прервался, когда открылась дверь и в комнату вошел Кобб с дымящейся кружкой кофе в руке. Он отрастил короткую белую бородку, по-прежнему хромал из-за старой раны, но упорно отказывался от трости, пользуясь ею только в самых официальных ситуациях. На нем была белоснежная форма адмирала флота Сил самообороны Непокорных, на правой стороне груди поблескивали наградные планки.

Он неохотно занял это место после Брони и так же неохотно принял ее отставку. По определенным критериям, Кобб был самым важным из ныне живущих людей. И все же он по-прежнему оставался… просто Коббом.

– Что там в этих проклятых логах? – требовательно спросил он с порога. – Почему такая срочность?

– Сэр! – отозвалась капитан Улан, высокая женщина-йонгийка. – Мы пока не знаем. Хотели дождаться вас.

– Что? ! – возмутился Кобб. – Вы что, забыли, как я медленно хожу? Чертова станция могла уже сделать три оборота за то время, что я сюда дохромаю.

– Э-э… Сэр, мы думали… то есть мы не думали, что нога вас задержит… в смысле, сильно задержит…

– Нечего передо мной заискивать, капитан! – огрызнулся Кобб.

– Мы просто хотели проявить уважение.

– Нечего меня так уважать, – проворчал Кобб и глотнул кофе. – Я начинаю себя чувствовать стариком.

Улан подавила смех. Кобб нахмурился, и она совсем растерялась. Мне стало жаль ее. Общение с Коббом требовало не меньшего мастерства, чем тройная петля Альстрома на реверсе.

Инженеры расступились перед адмиралом, и мы с Киммалин воспользовались моментом, чтобы подобраться ближе к экрану. Йорген, сцепив руки за спиной, остался на месте, пропуская вперед старших по званию. Иногда этот парень мог быть чересчур прилежным. Даже заставил девушку устыдиться того, что она пользуется своей известностью, чтобы занять хорошее место.

Кобб повернулся ко мне.

– Я слышал, лейтенант, вы снова начали откалывать свои номера, – негромко сказал он, пока один из инженеров возился с файлами.

– Э-э…

– А то! – раздался голос М-Бота с моего запястья. – Она сказала Йоргену, что специально пыталась… – Я отключила звук, а потом на всякий случай голографический проектор тоже, и, покраснев, посмотрел на Кобба.

Адмирал отпил кофе:

– Позже поговорим. Не хочу вызвать гнев вашей бабушки известием о вашей смерти. На прошлой неделе она испекла мне пирог.

– Э-э… Слушаюсь, сэр.

Экран затемнился, а потом открылось видео с изображением этой самой комнаты, только все стены в ней были целыми. Перед мониторами сидели люди в незнакомой форме и что-то делали. У меня перехватило дыхание. Это действительно были люди!

Мы всегда знали это. Хотя мы застали Россыпь уже необитаемой, на многих механизмах сохранились надписи на языках Старой Земли. И все-таки как-то жутковато было смотреть на этих загадочных людей из прошлого. Когда-то эту планету и эти платформы вокруг нее населяли миллионы, если не миллиарды. Куда же все они подевались?

Похоже, они разговаривали и казались чем-то очень встревоженными. Было видно, что несколько человек даже кричат, но у записи отсутствовал звук. Какой-то светловолосый мужчина забрался на стул рядом со своим монитором. Его лицо заполнило весь экран. Он начал что-то говорить.

– Прошу прощения, сэр! – сказал один из инженеров рядом со мной. – Мы работаем над звуком. Одну секунду…

Внезапно с экрана прорвался звук. Они все кричали, и десятки голосов накладывались друг на друга.

– …составили рапорт, – с сильным английским акцентом сказал человек на экране. – У нас есть предварительные доказательства того, что цитощиты планеты, вопреки устоявшемуся мнению, недостаточно надежны. Делвер услышал наши переговоры и по ним пришел к нам. Повторяю: делвер вернулся на станцию и…

Не договорив, он оглянулся через плечо. В комнате царил хаос: одни бились в истерике и падали на пол, другие истошно орали друг на друга.

Инженер возле нашего экрана что-то набрал на клавиатуре.

– У нас есть видео с одной из платформ периметра, – сказал он. – Номер тысяча сто тридцать два. Подгружаю его тоже.

Я сразу подалась вперед, когда запись переключилась на изображение звездного неба, снятого камерой, установленной на внешней оболочке планеты и направленной в космос. В нижней части экрана можно было увидеть изгиб платформы.

Люди на записи притихли. Что они видели в этой испещренной звездами черноте такого, чего не видела я? Неужели это…

Звезд стало больше.

Они проклевывались из небытия, словно булавочные уколы. Сотни… тысячи, слишком яркие, чтобы быть звездами. На самом деле они двигались по небу, собираясь все ближе друг к другу. Даже через монитор, даже сквозь огромное расстояние во времени и пространстве я ощущала их злобу.

Это были не звезды. Это были глаза.

У меня сдавило грудь. Сердце лихорадочно заколотилось. На экране появлялись новые и новые огоньки, и все они смотрели на меня. Они знали меня. Видели.