Русское - Эдвард Резерфорд

Среди самого необходимого была и жена: вместе с сыном-младенцем она ехала в гигантском верблюжьем обозе, который перевозил имущество позади войска.

Лишь одним этот воин отличался от других. Четыре года тому назад вражеское копье едва не вонзилось ему в левый глаз, но только глубоко рассекло высокую скулу, соскользнув наискось по щеке и отрезав ему почти все ухо, так что от него остался только неровный обрубок. «Повезло», – заметил он и более об этом не думал.

Звали его Менгу.

Медленно двигалось гигантское войско по замерзшей степи. Как обычно, оно было выстроено пятью отрядами: по два, друг за другом, в авангарде и в арьергарде, с каждого фланга, а пятый отдельно располагался посередине.

Менгу находился на правом фланге. За ним ехала сотня, которой он командовал, легкая кавалерия, где каждый всадник был вооружен двумя луками и двумя колчанами и мог стрелять прямо с седла, скача галопом. Луки были устрашающим оружием: очень большие, составные, с силой натяжения тетивы, равной трем с половиной пудам, то есть более мощные, чем прославленные английские «длинные луки». Их дальнобойность доходила примерно до ста пятидесяти саженей. Как и все его люди, Менгу научился стрелять из лука в возрасте трех лет.

Слева от него ехал отряд тяжелой кавалерии, вооруженный саблями и копьями, боевыми секирами или булавами – что кому было более по вкусу – и арканами.

Сам Менгу восседал на вороном скакуне, и потому в нем тотчас можно было узнать воина Черного отряда – элитной ханской гвардии. В огромном табуне запасных коней, перегоняемых позади войска, бежали и его четыре жеребца, все вороные.

Он был рад тому, что его жена и первенец сейчас рядом с ним. Он хотел, чтобы они стали свидетелями его торжества. Ибо в этом походе он впервые получил под начало сотню воинов.

В основе монгольского войска, как и всей империи, которая из него выросла, лежала десятичная система исчисления. Низшим воинским подразделением считался десяток, далее следовала сотня. Более важные люди командовали тысячей, а темники имели под своим началом тьмы, отряды численностью десять тысяч. Менгу командовал сотней. «К концу этого похода, – обещал он жене, – я стану тысяцким». А к тому времени, как будут завоеваны все остальные западные страны, которые, по словам купцов, простираются до самого края обитаемой суши, он, возможно, сделается даже темником.

Однако, как ни жаждал он повышения, надобно было проявлять осторожность.

Ибо, хотя все люди были равны на службе у Великого хана и получали должности, награды и отличия по заслугам, важнее всего была верность суждения и такт. Ведь, как гласила старинная пословица, родившаяся в азиатской степи: «Если ты знаешь слишком много, тебя повесят, а если будешь вести себя слишком скромно, на тебя наступят».

Хорошо было, например, то, что его клан в милости и чести. С полным правом он мог сказать о себе монгольской поговоркой: «Два темника от той же кости, что и я». Происхождение уже помогло ему вступить в ханскую гвардию.

Было и еще одно обстоятельство, которое, как он полагал, могло способствовать его возвышению.

На одном из проводимых Великим ханом смотров красавиц, куда посылали своих дочерей все знатные монголы, была избрана его сестра. «Дева, подобная луне», – заметил сам Великий хан, а это была высочайшая похвала. В качестве главной наложницы она предназначалась самому хану Батыю. Несколько раз он видел ее возле ханской юрты.

«Она найдет способ обратить на меня его внимание», – самонадеянно думал он, удовлетворенно обращая свое жестокое, бесстрастное лицо к горизонту.

Менгу знал, что вскоре они выйдут на опушку леса.

Согласно основанному на двенадцатилетнем цикле календарю монголов, в котором каждому году покровительствовало свое особое животное, до года крысы оставалось еще два. К концу года крысы русская земля будет завоевана. Это было столь же непреложно, как и то, что солнце встанет утром, а звезды засияют ночью.

Ибо монголы намеревались завоевать весь мир.

Так повелел им Чингисхан. Чингисхан, по рождению – глава знатного рода, в 1206 году, всего лишь за тридцать лет до описываемых событий, объединил под своим началом монгольские кланы и, по образцу правителей древнетюркских империй азиатской равнины, взял себе титул кагана, или хана.

Многие до него носили этот титул, но никто никогда не построил империи, подобной той, что предстояло основать монголам.

Чингиса именовали также Далаем – «всемогущим».

Выйдя со своей родины, с пастбищных земель к северу от пустыни Гоби, эти всадники, чуть ли не с рождения ездившие верхом и стрелявшие из лука, ринулись на юг и, преодолев Великую стену, вторглись в Китай, а затем понеслись на запад, избрав целью нападения тюркские государства Средней Азии, которые теперь приняли ислам. Государства эти были отнюдь не беззащитными, напротив, весьма могущественными. Они оказали монголам ожесточенное сопротивление. Однако Чингис сокрушил их. Через несколько лет пал Пекин, к 1220 году Чингисхан покорил большую часть Персии, а потом, подобно всем завоевателям с востока, монголы перешли через протянувшуюся полумесяцем горную цепь и понеслись по великой, широко раскинувшейся северно-евразийской равнине.

Любая азиатская империя стремилась взять под контроль богатые караванные пути, ведущие на запад. Это приносило огромные прибыли. Однако Чингисхан жаждал не просто подчинить себе караванные маршруты, но основать государство, которое стало бы править всем миром. Такова была его миссия, таков был его долг.

«Тенгри, бог Великого Голубого Неба, даровал мне власть над всеми, кто живет в войлочных юртах», – объявил он. Но Чингисхан имел в виду не только степных кочевников, но и все цивилизованные народы. И, подобно китайским императорам, которых он победил, стал величать себя Сыном Неба.

Целью его, о которой не без некоторых оснований часто забывает популярная история, было установление всеобщего мира. Правила нового миропорядка Чингис установил в уложении законов, великой Ясе, копии которой, подобно ковчегу Завета, таящему скрижали, считались священными и, скрытые от всех, хранились в каждой из монгольских столиц.

«Все люди равны, – провозглашала Яса, – и все они, по своим способностям, должны служить Великому хану». Подобную формулу использовали в своих законах и другие империи, например Китайская. «Стариков и бедных также надлежит защищать», – повелевала Яса. И действительно, империя Чингисхана была неким подобием государства всеобщего благосостояния.