Слышащий - Роберт Маккаммон

Новости о грабежах, убийствах и прочих бесчинствах банды Клайда Бэрроу были для него глотком свежего воздуха. Но он прекрасно понимал, что везение не вечно: рано или поздно Бонни и Клайд все равно попались бы.

«Но судьбы этих двоих достойны уважения, – заключил мужчина, – а их пример весьма показателен: страна изменилась, люди устали молчать. Поэтому иногда, чтобы тебя услышали, можно и стрельбу устроить. Выбора-то особо и нет: либо ты простой скучный обыватель, либо ты крутой, но вне закона. И какие бы крепкие стены ни возводили вокруг Бонни, Клайда и им подобных, они найдут способ взорвать все к чертовой матери и вырваться на свободу любой ценой, даже ценой собственной жизни».

Затем мысли его переключились на Джона Диллинджера, за подвигами которого следить было не менее интересно: «Этот неугомонный сукин сын копам пока не по зубам! С апреля Джонни залег на дно, но это не беда: рано или поздно он наведет шороху и вновь появится на первых полосах газет! »

Городок Фрихолд возник впереди совершенно неожиданно. Первое, что бросилось в глаза, – это церковь из красного камня на фоне вечно зеленого соснового леса. Возле церкви небольшое кладбище. Посреди кладбища статуя простирающего руки Иисуса. Мужчина взял вправо, и «окленд», позвякивая внутренностями, покатился в сторону одиноко стоявшей бензоколонки «Тэксако». Бак автомобиля был почти полон: водитель седана заправился еще вчера в Хьюстоне. Кроме того, он всегда возил в багажнике запасную канистру бензина. Мужчина подъехал к заправке и затормозил. Двигатель глушить не стал. Через пару мгновений появился паренек, прихрамывающий на правую ногу, обутую в специальный ортопедический ботинок на платформе. На ходу вытирая руки о масляную тряпку, парнишка поковылял к «окленду».

– Доброго утречка, сэр. Моторчик-то надо бы приглушить! Сколько вам залить? – спросил он.

– Бензин мне не нужен, – мягко ответил мужчина. Южный выговор придавал его голосу аристократическую изысканность и мелодичность. – А вот кое-какая информация очень пригодилась бы. Не подскажешь, как проехать к Эдсонам?

– Вы про семейство Тоби Эдсона?

– Ага.

– Так-с… Рулите сначала вон туда по Фронт-стрит: первый перекресток не ваш – это Вахаума-стрит; доезжаете до второго перекрестка и поворачиваете направо – это будет Шестидесятое шоссе. Так вот, километра полтора… нет, пожалуй, все-таки два, по нему едете, и как только увидите слева почтовый ящик Эдсонов, вы на месте!

– Премного благодарен. – Мужчина вытащил из брюк блестящую пятицентовую монетку и положил ее на грязную ладонь паренька. – Держи, это тебе за беспокойство.

– Спасибо, сэр, – сказал служащий бензоколонки и вдруг нахмурился. – Слушайте, ежели вы к Тоби по какому делу, то… боязно и говорить-то вам, но он это… в общем, того… На прошлой неделе еще преставился. В четверг схоронили. Сердце беднягу подвело.

– Вот те на! – ахнул мужчина. – Грустная весть, конечно, но моим делам она не помешает. Глядишь, я утешу там кого. Хорошего дня, сынок. – С этими словами он кивнул, включил передачу и тронулся.

Ничего особенного Фрихолд собой не представлял: обыкновенный городишко с пыльными витринами и с наглухо закрытыми ставнями окнами домов. Обогнав на Фронт-стрит фермера, правившего повозкой с дынями, наш герой вскоре увидел забегаловку «У Бетси». Рядом стояли парочка неизвестных моделей драндулетов и потрепанный «форд», переделанный местными умельцами в пикап. На скамейке у кафе сидели два пожилых джентльмена в комбинезонах и соломенных шляпах, внимательно наблюдая за приближающимся бледно-зеленым «оклендом». Водитель седана дружелюбно помахал им рукой, а они, конечно же, помахали в ответ.

Свернув на Шестидесятое шоссе, мужчина с ангельским лицом увидел знак, снимающий ограничения скорости, и поддал газу. Когда через пару километров и в самом деле обнаружился почтовый ящик Эдсонов, он крутанул руль влево и, съехав на грязную дорогу, покатил к дому, поднимая клубы пыли. Несколько мгновений спустя сосны расступились, и дорога побежала по лугу. Впереди, под сенью огромного дуба, белел дом Эдсонов. Неподалеку в загоне паслись коровы, а метрах в пятидесяти высился обветшалый амбар. Мужчина подъехал к дому, заглушил двигатель, подхватил белый пиджак, федору и, отлепив вспотевшую спину от кожаного сиденья, выбрался из «окленда». Он надел шляпу, влез в пиджак, поправил галстук и воротничок – словом, прихорошился настолько, насколько это вообще было возможно после такой тряски по изнуряющей жаре. Затем осмотрелся. Взгляд его задержался на покрышке, привязанной к нижней ветке дуба. Воображение тут же нарисовало картину: детишки Эдсонов, Джесси и Джоди, спасаясь от дневного зноя, играют в тени дуба, где царит приятная прохлада. Сетчатая входная дверь скрипнула, и наш герой увидел настороженное лицо замученной жизнью женщины.

– Доброе утро. Могу я вам чем-то помочь?

– Да, мэм. Думается мне, что можете. Это ведь дом Эдсонов, так?

– Все верно.

– У меня тут есть кое-что для вас и ваших детишек, – объявил мужчина с ангельским лицом и подошел к пассажирской дверце «окленда», скрывшись в облаке все еще клубящейся и сверкавшей на солнце дорожной пыли.

– Что, простите?

– Кое-что для вас и ваших детишек, – повторил он.

Мужчина открыл пассажирскую дверцу, наклонил спинку сиденья, вытащил из коробки Библию и быстрым движением сорвал желтую бирку с цифрой 1. Ярлычок бросил под сиденье, а книгу сунул в белый картонный, «под кожу», футляр с двумя тисненными золотом словами: «Священное Писание». После чего захлопнул дверцу автомобиля и, придав лицу подобающее ситуации выражение, направился к вдове Эдсон.

– Соболезную вашей утрате, мэм, – произнес он и склонил голову. – На заправке я узнал про постигшее вас горе.

– Тоби похоронили в прошлый четверг, – сказала женщина.

Мужчина внимательно осмотрел ее: светлые волосы, бледное вытянутое лицо, острый нос, ввалившиеся глаза…

«Дверь придерживает правой рукой, – насторожился он, – не исключено, что в левой пистолет, а то и дробовик…»

– Чего вам надо? – прервала его размышления хозяйка дома.

Выждав пару секунд, он ответил:

– Что ж… непростое времечко для вас настало, мэм! Уж кому, как не мне, знать, насколько тяжко вам сейчас…

Тут мужчина замолк. Послышался топот, и в следующее мгновение рядом с юбкой вдовы возникли двое белобрысых ребятишек. Джесси с виду было лет восемь, а Джоди выглядела лет на одиннадцать или двенадцать.

«Не чумазые, опрятно одетые, – подумал он, – но до чего же худющие: просто кожа да кости. Видать, жизнь у них не сахар».