Малуша. Книга 2. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая

Хозяин Варяжска, сейчас чуть менее сорока лет, был вторым сыном покойного Ветурлиди и получил наследство после старшего брата, Фасти. Еще три младших брата жили с ним. Двадцать лет назад Фасти и Сигват ходили на греков вместе с Ингваром и побывали под «греческим огнем», о чем и сейчас еще Сигват любил рассказывать на пирах.

– Не следует тебе думать, что если вы с князем в родстве, то он не помнит о своих правах или позволит родичам их не соблюдать, – продолжал Вестим. – Во всей Русской земле, от Варяжского моря до Греческого, князь только один – Святослав, Ингорев сын. Все прочие, родня они ему или не родня, лишь его бояре, его слуги. И он не допустит никакого своевольства и никакой попытки противиться его замыслам. Ты владеешь правом собирать дань с Луги. Но если ты не соберешь с нее войска, то и дани ты лишишься. Святослав желает быть полным хозяином во всех своих землях и будет.

Приблизившись плавным неслышным шагом, Мальфрид наполнила пивом чаши и рога – Вестиму, Сигвату, его брату Исольву, Беру, Шигберну, Торкилю и Храбровиту, не пролив ни капли на стол или на колени сидящим. Захваченные разговором, гости ее не заметили, лишь Вестим коротко кивнул в благодарность. Присутствие Храбровита несколько удивило Малфу – словене не бывали у Сванхейд запросто, – но потом она взглянула на Сигвата и догадалась: тот его и привел.

– Ты слышала, хозяйка? – Сигват обратился к Сванхейд и даже слегка выставил палец в сторону Вестима. – Твой киевский внук, а мой брат Святослав нас всех уже объявил своими холопами!

– Он назвал вас своими боярами, это я слышала. Если не вовсе оглохла под старость.

– И он тебе не брат, – пробурчал Бер себе под нос.

– Не велика честь зваться боярами, но быть бесправными, как холопы! Кто же я буду, если стану рабски повиноваться любому приказу!

– Не знаю, кем ты будешь зваться, когда князь отнимет у тебя Лугу, – сказал Вестим. – А это он сделает. Он давно уже поклялся, что на его земле больше не будет никаких других конунгов. А Святослав держит свое слово.

– Вот, вы слышали! – Сигват обвел пальцем присутствующих с видом мнимого торжества, как будто был доволен прозвучавшим. – Святослав отнимает у меня наследие моих дедов и ждет, что я пойду ему служить, как голодранец с нищего хутора! А чем он лучше меня? По отцовской ветви мы происходим из одного и того же знатного рода! И моя мать тоже не на причале куплена! Святослав уже отнял у меня треть лужской дани, когда занял стол, хотя мой отец получал ее целиком!

– Твоему отцу ее дал родной старший брат, – напомнила Сванхейд. – Это был его братский дар! Но Полужье осталось под властью княжеского рода, и Святослав имеет право распоряжаться в нем, как пожелает!

– Он не может отнять у меня то, что не он дал! И если у него такие замашки, я не удивлюсь, если он на этом не остановится. Вот ты, хозяйка! Вы имели полную дань с Гардов, ты еще помнишь это, когда был жив дядя Олав! Тебе осталась от нее десятая часть! Вздумай перечить в чем-нибудь Святославу, и он отнимет у тебя и ту малость! Что ты, женщина уважаемая, оставишь в наследство внуку – эти застежки? Ах нет, тебя же в них похоронят!

– Родич, опомнись! – Бер, давно уже скаливший зубы от негодования, больше не мог молчать. – Рано тебе распоряжаться похоронами дроттнинг!

– А тебе странно было бы его защищать! – накинулся на Бера Сигват. – Если бы не он, то ты сам был бы сейчас конунгом Гардов!

– Мой отец, – по привычке поправил Бер.

– Ах, ну да. Тородд ведь еще жив. Я так давно не видел моего брата, что уже и забыл о нем. Вот, сам видишь: почему твой отец покинул родные края, могилу отца и жены, уехал куда-то к йотунам? Зачем? Может, ему самому так захотелось? Может, он завоевал там земли и правит ими? Нет, он уехал не по своей воле и собирает там дань для племянника! Тоже собирает чужую дань! Как вы все здесь. Там он и умрет, если Святослав не соизволит иного, и будет погребен вдали от всех родичей.

– Ты решил всех нас нынче похоронить! – Сванхейд засмеялась.

Давно зная, что изжила свой век, она не боялась разговоров о смерти.

– Довольно этих речей! – Вестим допил пиво и поставил чашу на стол. – Я искренний друг тебе, Сигват, хоть ты мне, может, и не веришь. И как друг я тебе даю совет: не позволяй Святославу заподозрить, что ты ему враг. Он не двинется на Оку и на хазар, оставив врага у себя за спиной. И если ты не пойдешь в поход под его стягом, то ко времени начала похода никакого Сигвата здесь не будет.

– Это тебе поведал сам Один во сне? – Сигват вскочил с негодующим видом.

Пристрастившись говорить о чужой смерти, слышать о своей он вовсе не желал.

– Нет. Просто я всю жизнь прожил рядом со Святославом и хорошо его знаю. Спасибо за пиво, госпожа. – Вестим поклонился Сванхейд и, обернувшись, кивнул Мальфрид. – Лучше мне сейчас уйти, пока не дошло до непоправимого. Но у тебя-то хватит ума понять, кто здесь губит себя своим неразумием.

Посадник вышел. Сигват, проводив его глазами, снова сел. Мальфрид еще раз налила всем пива: не участвуя в беседе, остальные имели время свое выпить.

Несколько мгновений все молчали. Мальфрид подавила вздох: она поняла Вестима лучше всех присутствующих. Между ним и ею имелось кое-что общее: Вестим тоже был сыном погибшего князя, Дивислава ловацкого, чьи земли отошли к захватчику, Ингвару, а дети попали в заложники и выросли при дворе победителей. Двадцать шесть лет назад род Вестима был сметен и уничтожен напирающей русью, а теперь он видел, как ту участь себе готовит варяжский род, старейший и знатнейший на славянских землях.

Бер косился на двоюродного дядю, сердито раздувая ноздри, но молчал, обуздывая гнев в присутствии старших. Мальфрид застыла у края стола, тихонько поставив на него кувшин и делая вид, будто она здесь только ради пригляда за угощением. Сердце у нее сильно билось. В речах Вестима она увидела и услышала Святослава как живого. Может, посадник и не повторил его точные слова, но очень полно донес его непреклонную решимость поступать по-своему и не потерпеть ни малейшего неповиновения своим замыслам, ни малейших препятствий на пути к победам и славе.