Танец волка - Александр Мазин

– Ты бы лучше послушал, о чем говорят сконцы, – непочтительно прервала очередной поток самовосхваления дочь Сваре Медведя. – Если тебе перережут горло и выкинут за борт, как тебе такое понравится?

– Мне? – изумился норег. – Что за глупости?

Но поскольку был отнюдь не дураком, то не послал Гудрун к воронам, прислушался к жаркому спору снаружи… И принялся поспешно натягивать одежду и бронь.

Гудрун накинула платье, затянула поясок, набросила на голову синий шелковый шарф с бахромой, прихватила обручем.

– Помоги мне! – Лейф возился с застежками панциря.

Помогла. Подала тяжелый пояс с оружием, и Лейф преобразился. Будто оборотень шкуру сбросил. Вернее, надел. Чешуйчатую шкуру воина.

Гудрун вздохнула. Вот теперь норег был действительно красив. Но это ничего не меняло. Он умрет.

Гудрун надела сапожки, выбралась из маленькой палатки и увидела, как Лейф, раздвинув гомонящих сконцев, пробился вперед, к кормовой «раковине». Гудрун вспрыгнула на скамью, чтобы лучше видеть.

– Ого! – воскликнул Лейф, звучно хлопнув по спине здоровенного сконца Хеги Косолапого, как раз в этот момент восхваляющего свои преимущества перед прочими кандидатами. – Да у нас тут, похоже, новый хёвдинг народился. Дай-ка я угадаю: это ты, Косолапый, верно? Давай, давай! Всегда мечтал ходить под знаменом косолапого ярла!

– А ты помалкивай, норег! – рявкнул Косолапый. – У тебя на нашем тинге [11 - Напомню: тинг – это такое общественное собрание свободных скандинавов. Вроде нашего отечественного вече, но организованнее. Формально – это высшая судебная инстанция для всех, даже для конунгов. ] слова нет!

– А ты лагман, что ли? – тут же закричал Виги Грибок. – Тут постарше тебя есть и получше!

– Получше, говоришь? – Косолапый ухватился за рукоять секиры. – А ты докажи!

– А ты, Виги, топор не мацай! – Вперед выдвинулся уважаемый многими за поэтический дар Тьёдар Певец. – Грозить ворогам будешь, а тут не смей. Мы тут все, считай, родичи. А Лейф пусть скажет, я не против. Он – муж опытный и бывалый. Опять же – посторонний. Самое то у постороннего спросить, когда волю богов узнать надо. Говори, Лейф! – поощрил он норега. – А кто тебя затыкать будет, – многозначительный взгляд на Косолапого, – тот по уху схлопочет.

– Это от тебя, что ли? – прищурился Косолапый.

– А хоть бы и от меня! – Фари Старший встал рядом с Певцом.

– А я добавлю! – Младший брат Фари Фастайр, ничуть не уступающий Косолапому габаритами, оказался по другую сторону Тьёдара.

– Ну вы и дурни, – проворчал, стушевавшись, Косолапый, покосившись на своих родичей, отнюдь не горевших желанием вступать в драку, которая не сулила добычи. – Вот доверитесь норегу, а он вас на корм рыбам отправит.

Но его уже никто не слушал. Все глядели на Лейфа.

Весельчак подбоченился.

– Вы все тут – свободные воины, – заявил он. – Славные и храбрые. Но как определить, кто тут лучший?

– Как? – повторил Грибок заинтересованно.

– А кого боги любят, тот и лучший!

– А верно! Верно! – охотно поддержали норега остальные.

– И что с того? – подал голос Хеги Косолапый. – Кто знает, кого боги любят? Ты, что ли?

– Знаю, Косолапый, знаю! – насмешливо отозвался Лейф.

– И кого?

– А вот его! – Палец Лейфа указал на понурого Торкельсона.

– Его-о? – Виги Грибок, который до этого слушал норега с полным одобрением, аж подпрыгнул. – Да я его одним… – Он ринулся вперед и… Оп! Наткнулся на острие Лейфова меча. Очень быстро у него получилось. Хоп – и клинок уже уперся в прикрытую одной лишь шерстяной рубахой грудь Грибка.

– Можно я договорю? – вежливо попросил норег.

Виги скосил глаза на клинок, в котором отражалось небо… и прямая дорога в Асгард, вернул в ножны собственный извлеченный наполовину меч и «великодушно» разрешил:

– Можно.

– Вот и хорошо, – одобрил Лейф. – А то я уж подумал: ты хочешь убить свободного человека. Эйнар! Эйнар Торкельсон! Прошу тебя: отбрось печаль и прими волю богов. Встань!

Эйнар поднял голову, глянул мутно… Но все же послушался – оторвал задницу от скамьи.

– Вот! – Лейф указал мечом на сына ярла. – Вот человек, рожденный, чтобы править, а значит, с рождения одаренный удачей! Глядите на него, воины. Вот кто был и есть наш хёвдинг!

Надо заметить, «рожденный повелевать» по-прежнему выглядел… не слишком браво. Глаза – как у дохлой рыбы. Но до него, наконец, начало доходить, что гибель папы – не только личное горе, но и полная потеря статуса. И теперь придется зарабатывать собственный авторитет.

– Да! – заявил Эйнар Торкельсон по прозвищу Прыщик. – Я и есть ваш вождь!

– Ах ты вождь, значит? – прорычал Хеги Косолапый, который начал понимать, что тройная доля хёвдинга от него уплывает. – Раз так, то по праву, если кто не согласен, он может вызвать тебя на суд стали?

Эйнар затравленно глянул на Лейфа. Хеги был из лучших бойцов хирда. Эйнар против него – щенок.

Лейф не подвел. Осклабился и спросил:

– Верно ли я понял, Эйнар-ярл? Ты хочешь, чтобы я стал твоим бойцом?

– Хочу! – ухватился за предложение Торкельсон, и воинственности у Косолапого враз убавилось. Не то чтобы он был абсолютно уверен, что не справится с норегом… Но для того, чтобы рискнуть жизнью по-настоящему, ему не хватило духу.

– Мало ли кто где родился! – раздался зычный голос Певца. – Много ли удачи было у Торкеля-ярла, когда его убивал Рагнар?

– Ты понимашь! – одобрил Лейф. Вступать в спор с Тьёдаром он не собирался. Наоборот. – Как там было? Против удачи Торкеля была удача самого Рагнара. Тут уж ничья удача не устоит.

– Так почему ты думаешь, что удача Рагнара не съела удачу сына Торкеля? – не дал себя сбить Тьёдар.

– Да потому, что он жив, друг мой! Вот если бы сын унаследовал участь отца, тогда другое дело. Но он стоит перед нами, когда отец его мертв. Но если кто-то считает, что он сам будет лучшим хёвдингом, пусть объявит. И мы попытаем богов, так ли это.